Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Такой подход имел и свои минусы в виде невысокого образовательного ценза рекрутируемых командиров, хотя многие из них за годы Гражданской войны приобрели ценный практический опыт. К 1921 г. 41,55 % командиров всех уровней до командиров взводов включительно вовсе не имели военного образования или же имели образование в пределах учебной команды, 26,17 % окончили командные курсы и школы, 24,99 % были офицерами военного времени старой армии, 3,71 % кадровыми офицерами старой армии, 0,28 % окончили старую академию Генштаба и 0,11 % академию Генштаба РККА [1356]. Таким образом, массовая армия была создана большевиками при наличии в ней почти половины командиров без надлежащей подготовки – высококвалифицированные специалисты просто растворились в бескрайнем море командного состава, необходимого для такой армии. Справедливости ради, по тем же данным, в высшем комсоставе бывшие офицеры составляли более 70 % общего числа командиров, в старшем комсоставе – около 58 %. Коммунисты в высшем комсоставе составляли 41,1 % [1357].

Красные умело распоряжались и пленными белыми офицерами. После пленения такие офицеры ставились на особый учет (местный и центральный – в штабах округов и армий и во Всероссийском главном штабе соответственно), в обязательном порядке подвергались обработке на специальных ускоренных курсах политической подготовки (каждые курсы на 1000 человек) и призывались в армию, причем во избежание проблем служить должны были не на том фронте, где попали в плен. Например, перебежчики из Северо-Западной армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича в декабре 1919 г. отправлялись служить на Восточный фронт [1358].

Вот что вспоминал ветеран Отдельной Оренбургской армии полковник Н.Н. Лесевицкий, позднее попавший в РККА: «Отношение было чисто братское… Я да и все мы должны были быть и были поражены и изумлены власть[ю] зверей и насильников, какими мы представляли себе большевиков, людей, которые наслаждаются видом крови и залили ею Россию; мы встретили великодушного противника, сразу забывшего все наши вины и давшего почти каждому из нас возможность работать. Арестованы и препровождены в центр были очень немногие из нас и то исключительно люди, так или иначе причастные к контрразведке…» [1359]

Продуманностью отличались и другие вопросы в отношении пленных. Например, общее число бывших белых офицеров в одной части не должно было превышать 15 % наличного комсостава. Запрещалось назначать офицеров на службу в ту местность, где произошло пленение или добровольная сдача, предписывалось также избегать назначений по месту рождения или постоянного жительства [1360]. Особо отмечалось, что недопустимо отступать от этого принципа в отношении казаков. В течение первого года службы бывшие белые офицеры не имели права пользоваться отпуском, но в остальном обладали теми же правами, что и прочие командиры. По истечении года службы, если не происходило каких-либо эксцессов, они снимались с особого учета и далее уже могли продолжать служить на общих основаниях.

Похожих принципов большевики старались придерживаться и в отношении рядового состава – пленные и призывники не могли служить по месту пленения или призыва, в противном случае была велика вероятность дезертирства. Перешедшая на сторону красных летом 1919 г. Башкирская бригада была с этой целью направлена под Петроград. Пленных оренбургских казаков направляли на Юг России, на польский и врангелевский фронты. Существовали специальные распоряжения, регламентировавшие эту прописную истину, например, в отношении тех же пленных казаков. В августе 1919 г. этим правилом руководствовались и местные органы военного управления, в частности на Восточном фронте. В одном из документов прямо говорилось: «Окрвоенком [1361]всех поступивших в его распоряжение пленных и перебежчиков направляет в ряды Красной армии на любой из фронтов, за исключением того фронта, на котором совершено пленение или перебежка» [1362]. Трудно даже описать, сколько проблем и неудач из-за несоблюдения этих принципов испытали белые, особенно в казачьих областях.

Важнейшим контролирующим органом была Высшая военная инспекция. К сожалению, ее обширная и разнообразная деятельность, особенно в 1918–1919 гг., когда Красная армия только зарождалась, еще не получила должной оценки исследователей. Между тем достаточно беглого знакомства с огромным по своему объему архивным фондом инспекции в РГВА, чтобы понять, что ее работа была колоссальной и затрагивала все стороны строительства РККА. Именно благодаря Высшей военной инспекции советское военно-политическое руководство своевременно получало информацию о различных проблемах и недостатках в самых разных отраслях военного дела и могло своевременно решать эти вопросы. Высокопрофессиональной работе инспекции способствовало привлечение к работе в ней опытных и квалифицированных специалистов Генерального штаба.

Военные операции Красной армии отличались системностью. Как отмечал советский главком С.С. Каменев, «в войне современных больших армий для действительного разгрома противника нужна сумма непрерывных и планомерных побед на всем фронте борьбы, последовательно дополняющих одна другую и связанных между собою во времени… Наша 5-я армия была почти сведена на нет адмиралом Колчаком. Деникин произвел чуть ли не разгром всего правого фланга Южного фронта. Врангель растрепал до последнего нашу 13-ю армию. И все же победа осталась не за Колчаком, не за Деникиным и не за Врангелем. Победила та сторона, которой удалось суммировать свои удары, нанося таковые непрерывно и тем самым не позволив противнику залечить свои раны» [1363].

Нужно также учитывать, что блокада Советской России и успехи Деникина и Колчака в 1919 г. привели к ухудшению продовольственного положения красных и, наоборот, к улучшениям у белых. Отступление вело к потерям не только продовольствия, но и людских ресурсов, промышленности, вооружения и военной техники. Не случайно в ходе наступления силы и средства армий Деникина, несмотря на тяжелые бои, постоянно возрастали. Тем не менее сжатая до предела советская пружина сумела распрямиться и нанести мощный удар по своим противникам. Стоило начаться отступлению, как деникинская армия и ее ресурсы стали неумолимо таять. Горячий противник большевиков, участник Белого движения на Юге России полковник фон Лампе записал в дневнике осенью 1919 г. о стратегии красных и белых: «У них я все же вижу план – отход в центре и давление на фланги, а у нас решительно ничего – рви вперед и уверяй всех, что Красная армия, дающая контрудары в штыки, развалилась» [1364]. К сожалению для белых, Лампе был прав, авантюристическая стратегия не могла привести к успеху, а одних чудес храбрости было недостаточно.