Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

9 января. Пессимизм мой все распухает. Вчерашнее обращение казаков двух войск (а в третьем 9/10 казаков давно уже на стороне красных партизан) приводит меня к мысли, что единственный для нас исход – это полная оккупация Дальнего Востока союзными войсками. Но по японской позиции это невозможно; между тем более чем необходимо, чтобы то, что ведет Каппель и что, я уверен, пробьется в Забайкалье, прибыло туда не для новой борьбы с восставшим населением, а для отдыха под прикрытием иностранных штыков, на обязанности которых установить порядок и закон и не допустить вторжения сюда красных войск. В общем какая-то неразрешимая дилемма.

Утром видел помощника Крашенинникова штабс-капитана Думбадзе [1971]; он уверяет, что у чехов есть лента разговора по телеграфному проводу между Семеновым и Калмыковым, удостоверяющая якобы что назначение последнего уже решено, но временно задерживается по разным междусоюзным причинам.

Через Охотск получена радиограмма иркутского красного главкома Зверева [1972], что в Иркутске утвердилось новое социалистическое правительство «на советской платформе». То же подтвердил Вериго с добавлением, что войска Семенова уже отошли к Мысовой, исполняя требование Жанена.

Положение Розанова необычайно тяжелое: на нем пока лежит вся ответственность, но кругом все уверены, что его песня спета, и уже позволяют относиться к нему как к quantité négligeable [1973].

Ко мне явился Никонов (знаю его с Забайкалья и по его службе в Никольске в Забайкальской конной батарее [1974]) с намеками, не возьму ли я на себя посоветовать Розанову, чтобы тот переехал в нормальный пункт пребывания штаба округа, то есть в Хабаровск, т. к. его присутствие стесняет настоящего хозяина крепости – ее коменданта генерала Вериго.

Отказался брать на себя подобные поручения, указав, что это может сделать сам Вериго.

10 января. Составил для Розанова телеграмму Семенову с ходатайством о разрешении расформировать полуразвалившиеся и полуразбежавшиеся полки 9 Сиб[ирской] дивизии и начать формирование новых чисто добровольческих частей с самым тщательным подбором всего состава и с обеспечением их широким матерьяльным и денежным снабжением. По-моему, сейчас это единственный исход; только очень и очень грызет червь сомнения по поводу возможности найти приличный офицерский состав, особенно старший командный и по хозяйственной части; младших офицеров можно взять из Инструкторской школы Русского острова.

Жаль, что эта мысль пришла так поздно. Никонов назначен председателем особой комиссии по реализации материалов и товаров в коммерческом и морском портах и в складах крепости; видна рука специалиста по разбазариванию русского добра и матерого семеновского сподвижника генерала Афанасьева, уже набившего руку на грабеже и ликвидации вагонных залежей ст. Маньчжурия. Здесь уйма всякого добра, и японские друзья и компаньоны читинского Гришки должны здорово набить себе карманы.

11 января. В дополнение местной хмары скверные известие от Деникина; по всему чувствуется, что порыв наступления уже выдохся, развивать его нечем, а большевики успели оттянуть войска от уже разгромленного Сибирского фронта, и это дает им серьезные выгоды для перехода в наступление против редкого и расползающегося расположения добровольческих армий. Очень и очень опасаюсь, что на юге может повториться то же самое, что случилось с нами, когда сибирские армии подходили к Волге в таком же растянутом и безрезервном виде и были встречены планомерным наступлением нового заволжского красного фронта.

Не знаю, конечно, потребностей деникинских операций, но общая обстановка очень похожа.

Японцы болтают разное: по одним, будет обязательная оккупация всей Сибири и для этого будто бы назначены и ожидаются к прибытию еще две дивизии; другие же категорически это отрицают, добавляя, что Америка решительно отказалась дать на это свое согласие, а остальные союзники, давно уже охладевшие по части оказания нам помощи, стали на сторону Америки.

Послал телеграмму в Читу с запросом, успели ли вывезти из Иркутска военно-учебные заведения. Я поднял этот вопрос еще в начале декабря, прикрыв его очень благовидным предлогом освобождения помещений Иркутска для эвакуируемых из Омска государственных учреждений.

Принудительное согласие было получено, но, как всегда, приведение в исполнение задержалось разговорами о местах эвакуации и недостатком вагонов. Я телеграфировал генералу Карликову [1975]грузить что можно и везти, не ожидая точного распределения и указывая, что часть возьмет Забайкалье, а остальное отправим в Хабаровск и на Русский остров, но из этого ничего не вышло.

Теперь очень боюсь, что училища, корпус и институты попали в иркутскую кашу со всеми неизбежными от сего последствиями.

Вспоминаю, как поносили и ругали меня омские мамаши, когда я, никого не спрашивая, приказал нагрузить омский Сибирский корпус и отправил его во Владивосток на Русский остров. Теперь те из них, кто не попал в ледяные ужасы омской эвакуации, должны молиться за меня Богу, что я спас их сыновей от неизбежной гибели.

Никонов, у которого я справлялся по поводу Иркутского училища и корпуса, думает, что они там остались, ибо известно, что юнкера принимали участие в уличных боях.

12 января. Центр всего управления перенесен в штаб крепости, куда сосредоточились все накопившиеся здесь семеновцы. Вериго имеет совсем победоносный вид, говорит открыто о покорении под нож всех непокорных, но особенно интересуется вопросами о ликвидации эгершельдских запасов. Передвижение меридиана японских симпатий видно по полковнику Изоме, игравшему раньше в неразрывную дружбу с Розановым, а теперь все чаще и чаще появляющемуся в кабинете Вериго.

Видел Манакина; в Японии он жил рядом с домом, занятым женой семеновского главного интенданта генерала Федотьева (знаю его по Амурскому каз[ачьему] полку, где он был полковым адъютантом), и ему пришлось видеть те грандиозные траты, которые ею производились, иены лились, как вода. Ясно, что всей такой публике нужны обильные источники для продолжения уже привычного для них образа жизни.

Заходил в контрразведку, уже перешедшую в ведение штаба округа; по ее сведениям, партизанские отряды растут неудержимо; Никольск уже окружен ими со всех сторон; в полках 9 дивизии настроение очень неблагополучное, особенно в расположенном здесь тридцать пятом полку, укомплектованном очень сомнительными элементами Амурской области.

13 января. Последний день проклятого 1919 года [1976]наградил нас страшным тайфуном. Просидел дома; пешком никуда не дойти, а кроме того, все время в воздухе носились листы сорванных крыш (больше, чем в наши времена, – очевидный результат пятилетнего «моратория» по ремонту крыш).