Наталия Таньшина - Самодержавие и либерализм: эпоха Николая I и Луи-Филиппа Орлеанского [litres]

Начнем с короля. Он был одним из богатейших людей Франции, причем не только потому, что был крупнейшим землевладельцем и финансистом, но прежде всего благодаря наследству, доставшемуся ему от герцога де Бурбон-Пентьевра, его деда по материнской линии, внука короля Людовика XIV и одного из богатейших людей своей эпохи [99]. В качестве короля Луи-Филиппу пришлось довольствоваться содержанием лишь в 12 млн франков (в отличие от Карла X с его 40 млн) [100]. Вступая на престол, он не присоединил своих имений к государственным имуществам, как это делали Бурбоны, а дарственными записями закрепил большую его часть за своими детьми, опасаясь, что с ним может произойти то же самое, что и с Бурбонами, и, окажись в изгнании, он останется почти без средств к существованию. К концу 1830 г. состояние Луи-Филиппа резко увеличилось еще и благодаря наследованию имений принца Конде.

Теперь обратимся к знаменитому лозунгу «Обогащайтесь!» Именно в таком варианте этот призыв вошел в историю и воспринимался как символ господства духа стяжательства, жажда неуемного обогащения и денег. Автором этого лозунга был не крупный предприниматель и финансист, а интеллектуал, добившийся своим умом значительного положения в обществе, ставший человеком обеспеченным, но в быту очень умеренный, даже аскетичный. Имя этого человека хорошо известно – это Франсуа Гизо, знаменитый историк, один из ярких политиков Франции времен Июльской монархии, с 1840 г. занимавший пост министра иностранных дел, а по сути возглавивший правительство, номинальным главой которого являлся маршал Николя Сульт. Почему же этот аскет призывал к неуемному обогащению? Дело в том, что в полном варианте этот лозунг звучит следующим образом: «Обогащайтесь посредством труда и бережливости, и вы станете избирателями!» До настоящего времени остается спорным вопрос, когда Гизо мог произнести оба эти выражения. Сам он не повествует об этом ни в своих «Мемуарах», ни в своей переписке, ни в многочисленных статьях. Во время обсуждения в Палате депутатов 1 марта 1843 г. вопроса о секретных фондах Гизо произнес речь об «истинных нововведениях», откуда можно было извлечь урезанный лозунг: «Обогащайтесь!» Но эти слова нельзя вырывать из общего контекста его речи: «Было время, славное время, когда нация боролась за обретение социальных и политических прав… Это дело свершилось, права завоеваны, теперь надо идти дальше. Вы хотите продвинуться вперед, вы хотите совершить то, что не успели сделать ваши отцы. Вы правы… В настоящее время, исходя из этих прав, формируйте правительство, укрепляйте институты, просвещайтесь, обогащайтесь, улучшайте моральные и материальные условия жизни нашей Франции: вот истинные инновации» [101]. Он призывал отнюдь не к непомерному обогащению, а к уважению труда, посредством которого человек сможет подняться на более высокую ступень социальной лестницы, опираясь на свои собственные таланты и способности.

Как видим, Гизо подчеркивал два момента: богатство, получение прибыли является естественным вознаграждением за труд; кроме того, постепенная эволюция условий жизни посредством труда представляется для него, несомненно, более надежной, чем импровизированная трансформация и революционные потрясения. Для Гизо и для либералов-орлеанистов в целом богатство было важно не само по себе: оно принималось в расчет скорее как показатель личных заслуг, умственных способностей и моральных качеств.

А теперь, как «обогащалась» Франция. Темпы экономического роста увеличились в среднем с 2–3 до 4–5 % в год, причем непрерывный экономический рост продолжался вплоть до кризиса 1846 г. Частая смена политических кабинетов в первые десять лет после революции 1830 г. не ставила под сомнение главного: основ «буржуазного» общества, экономического либерализма правительства.

Для индустриализации французской экономики того времени были характерны следующие черты: преимущественное положение отраслей, производящих предметы потребления; параллельный рост крупной и мелкой индустрии; специализация на выпуске высококачественных изделий. Сочетание этих особенностей, долгое время трактовавшееся как отставание в развитии современной промышленности во Франции, современным исследователям представляется скорее признаком успешной адаптации промышленности к условиям экономики Франции.

В это время индустриализация была сосредоточена на развитии отраслей, производивших потребительские товары. Наивысшую динамику развития демонстрировала текстильная промышленность. В то же время, распространение механических методов производства еще не стало всеохватывающим даже в том, что касалось переработки хлопка. Положение других отраслей текстильной промышленности, по крайней мере переработки шерсти и шелка, характеризуется двойным, на первый взгляд, парадоксальным отличием от переработки хлопка: они были менее развиты в технологическом отношении, чем процесс переработки хлопка, но занимали более сильные экспортные позиции: низкая степень механизации сочеталась со специализацией на производстве высококачественных товаров (тонких шерстяных тканей) или предметов роскоши (шелковые ткани), на которые существовал большой спрос в наиболее развитых странах: Великобритании, США, Бельгии. Аналогичная ситуация сложилась в ряде традиционных отраслей с малой концентрацией, где механизация оставалась на низком уровне, иногда даже отсутствовала вообще, но качество рабочей силы играло решающую роль.

В первой половине XIX в. ускорилось развитие отраслей, производящих средства производства. Впервые в истории Франции на первое место выходит черная металлургия. В металлургии усилилась модернизация, быстро росли количество и средняя мощность доменных печей на коксе. К 1860 г. объем выплавки чугуна заметно превысил совокупный уровень производства в немецких государствах. Аналогичный быстрый рост наблюдался и в производстве промышленного и транспортного оборудования. Если в начале 1840-х гг. большинство локомотивов Франция импортировала, то к концу 1860-х основные французские производители уже экспортировали 40 % своей продукции [102].

Одним из факторов, способствовавших ускорению промышленного развития страны, явилась роль государства как источника накопления капиталов. Банки начинают инвестиционную деятельность в новых отраслях хозяйства. Например, банк Ротшильда в 1831 г. принял долевое участие в закладке шахт Гранд-Коломб, а в 1848 г. ему принадлежало около 7 % общего объема акций железнодорожных компаний. Еще более важное значение приобретает в это время посредническая деятельность французских банков по привлечению иностранных банков (к примеру, на долю британских, бельгийских, швейцарских капиталов приходилось в 1840 г. примерно 1/3 капиталов, участвовавших в строительстве железных дорог во Франции), а также инвестиции французских банков за пределами Франции [103].