Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

О возросшей и непоколебимой теперь уже силе Владимира говорит и то, что «прежний защитник интересов Ростова (князь Константин. — Ю.К .) предпочел ему Владимир. Очевидно, что после 35-летнего славного княжения Всеволода во Владимире, он получил такое значение и силу, что переносить из него великокняжеский стол в другой город было уже невозможно». [276] Шпилевский С.М . Старые и новые города… С. 86. Конечно, утверждение «старейшего» князя только повышало престиж города, тем более князя достаточно им знакомого. [277] А.Н. Насонов, анализируя поведение Константина во Владимире в 1207 г., полагает, что оно «вскрывает нам его намерения и расчеты остаться и обосноваться во Владимире» уже в то время ( Насонов А.Н. Князь и город… С. 24). — Добавим, что этот штрих лишний раз высвечивает разные цели Константина и ростовцев с самого начала. Ср.: Фроянов И.Я . Древняя Русь. С. 690–693. Всем этим и может объясняться торжественная церемония встречи Константина владимирцами. «Князь Костянтинъ поиде въ Володимерь, и сретоша и за градом весь священьничски чинъ и людие вси, и седе въ Володимери на столе отчи, и в тои день князь Костянтинъ одари князи и боляре многыми дары, а Володимерци води ко кресту». [278] ПСРЛ. Т. XXV. С. 114; Тверская летопись добавляет, что «и техъ остатокъ одари и пожалова» (Там же. Т. XV. Стб. 324). — В 1175 году в сходной ситуации владимирцы из-за осады вынуждены попросить Михалку уйти из города, тем не менее, прежде чем пустить Ростиславичей, берут с них клятву «не створити има в городе никакого зла», имея в виду стоявших за князьями ростовцев: «не хотяше покоритися Ростовцем» (Там же. Т. I. Стб. 373–374). В 1216 г. ростовцы уже не угрожали самостоятельности владимирцев, поэтому владимирцы и не требовали клятвы Константина. Он в этой ситуации — их союзник.

Аналогичные события происходили и в Переяславле: переяславцы не оказали поддержки князю Ярославу, принудив этим его к заключению мира с Константином. [279] Там же. Т. XXV. С. 114.

Таким образом, в коллизиях начала XIII в. не эти города (в отличие от 70-х годов XII в.) поддерживали огонь межгородской борьбы. Активной движущей силой конфликтов выступают ростовцы. Они побуждают Константина к конфронтации и проявляют военную инициативу. И это тоже понятно, ибо не исчезли еще старые амбиции «старейшего» города земли. [280] Воинственно настроенные ростовцы уделяли большое внимание и обороне города. Во время Липицкой битвы прибывший от Ростова Владимир Псковский «извещал, что Ростовцы, как увидели, что их город оставлен без ратных людей, то стали беспокоиться, чтоб неприятели не напали на них и не сожгли города. Ростовцы в отряде князя Константина роптали. Отдаляться от Ростова, не одержавши победы, казалось опасно» ( Костомаров Н.И . Севернорусские народоправства… С. 95). По мнению А.Н. Насонова, «одержав победу, Константин, с одной стороны, удовлетворяет свое желание, оставаясь во Владимире и получая "старейшинство", а с другой стороны, удовлетворяет ростовцев, оставляя их без князя, в уровень со стольным Владимиром». [281] Насонов А.Н. Князь и город… С. 26. Вряд ли, не говоря уже об одном «уровне» с Владимиром, ростовцы могли быть довольны, оставаясь без князя. [282] По А.Е. Преснякову, Константин садится во Владимире, «сохраняя за собой и Ростов» ( Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. С. 46, прим. 4). Многочисленные примеры той же межгородской борьбы на Северо-Востоке убеждают нас, что город, оставшийся без князя, чувствует себя неполноправным и неспособным решать военные и политические задачи. Наличие князя — непременное условие структуры древнерусского города-государства. В данном случае ростовцы были не согласны находиться без князя. В Лаврентьевской летописи имеется сообщение о посещении Константином Ростова в августе 1218 г. в связи с освещением церкви Бориса и Глеба. «Ту сущю великому князю Костянтину с благородными детми Василком и Всеволодом и Володимером и со всеми боляры створи пиръ и оучреди люди и многу милостыню створи к оубогым, такъ бо бе обычаи того блаженаго князя Костянтина». [283] ПСРЛ. Т. I. Стб. 442. Вот эти «пир и оучреди люди» вполне могли быть вызваны претензиями ростовцев из-за пустующего княжеского «стола». Видимо, ростовцы настояли на своем князе. Вскоре (1218 г.) «великии князь Костянтинъ… посла стареишаго сына своего Василка Ростову на столъ…». [284] Там же. Т. XXV. С. 115.

Но, не соглашаясь со вторым выводом А.Н. Насонова, присоединяемся к его первому тезису. Получив Владимирский «стол» Константин, безусловно, достиг желаемого, стремясь к этому с самого начала, но не видя возможностей осуществить это без помощи ростовцев, преследовавших, впрочем, иные цели. Константин еще в самом начале вражды хотел, как «болший» в роде «седети на отни столе» во Владимире. [285] Летописец Переяславля Суздальского. С. 110. Это он подтвердил и перед Липицкой битвой, когда устами новгородского посла Лариона требовал «дати стареишиньство болшему брату Костянтину, да посадите и въ Володимери, а вам Суздальскаа земля вся». На что «Юрьи рече: "рци братии моеи княземъ Мъстиславу и Володимеру, да еще отець наш с Костянтином нас не управил, то вы ли хощете нас с ним умирити, но поидити, на не же есте пришли, а брату нашему князю Костянтину тако рци: еда одолеешь намъ, тогда тобе вся земля"». [286] ПСРЛ. Т. XXV. С. 112. Известно, что вместе с Юрием был и его брат Ярослав. Следовательно, другой активной силой данных событий выступают князья, сводящие свои родовые счеты, борящиеся за «стол» города согласно их родовой «табели о рангах». Однако мы не должны забывать, что за каждым из них стоят горожане. [287] В 1217 г. Константин, призвав к себе Юрия, «урядися с ним на том: "по моемъ животе Володимерь тобе, а ныне поиди в Суздаль"» (Там же. Т. XXV. С. 115). Вряд ли А.Н. Насонов ошибался, говоря, что «и этот ряд был совершен, если не под влиянием представителей от всех городов, то, во всяком случае, под влиянием владимирского веча» ( Насонов А.Н. Князь и город… С. 26). Во всех межкняжеских спорах нельзя не видеть решающие участие и значение ростовцев, владимирцев, переяславцев, а также, к примеру, москвичей и дмитровцев. Молодые, растущие города — Москва, в какой-то степени Дмитров, тоже пробуют свои силы. Смысл борьбы москвичей — выйти из-под опеки и контроля со стороны владимирцев и их князя. Этим Москва претендовала на самостоятельную волость. [288] О попытке Москвы к обособлению пишет и Ю.А. Кизилов. Однако в его глазах оно связано с усилением московского боярства. «К началу XIII в. это местное московское боярство представляло уже значительную силу и проявило определенную тенденцию к обособлению. В феодальную войну начала XIII в. отсюда уже "свели" силой пытавшегося здесь закрепиться князя Владимира Всеволодовича. Но в домонгольскую пору московское боярство еще не успело объединиться в такой мере, чтобы "налезть" собственного князя». Также «определенную тенденцию к обособлению» проявляли Тверь и Дмитров ( Кизилов Ю.А. Земли и княжества Северо-Восточной Руси… С. 22, 72–73). Москва — яркий пример древнерусского пригорода, осознавшего свою экономическую и политическую силу и стремящегося выйти из «пригородного» состояния. Однако, как известно, возвышение ее началось уже в новых исторических условиях.