Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Еще в 1237 г. (как мы видели) рязанские и владимирские князья пытались откупиться от татар дарами. Это не удалось, ибо последние преследовали другие цели: им был нужен постоянный и регламентированный доход — дань-десятина. Однако уже с начала 40-х годов XIII в. отношения между русскими князьями и монгольскими ханами строятся на основе «даров»-подарков. Каждый приезд русских князей в Орду требовал «дара» хану и его приближенным. [918]Об этом свидетельствуют и русские летописи. Так, в 1256 г. «Борисъ поеха в Татары, а Олександръ князь послалъ дары. Борисъ же бывъ Оулавчия дары давъ и приеха в свою отчину с честью». [919]Подарки русских князей требовали своего эквивалента. Татары тоже одаривали своих данников, как это было, к примеру, в 1247 г. в случае с Александром Ярославичем, когда Батый «почтивъ его много и дары дасть ему…». [920]На эту сторону отношений указывают и сообщения иностранцев-современников. Мы имеем возможность сравнить восприятие существующего положения дел европейца — папского посла Плано Карпини и азиата (персидского происхождения) — Джувейни, описания которых, а еще больше понимание происходившего резко отличаются друг от друга. По мнению Плано Карпини, монголы «очень алчны и скупы, огромные мастера выпросить что-нибудь, а вместе с тем весьма крепко удерживают все свое и очень скупые дарители». [921]И далее он разворачивает всю «технологию» этого важного в монгольском мире обычая.

«…Как князья, так и другие лица, как знатные, так и незнатные (все — монголы. — Ю.К .), выпрашивают у них (послов-иноземцев. — Ю.К .) много подарков, а если они не получают, то низко ценят послов (выше содержится жалоба Плано Карпини на скудность посольской еды и творимые обиды. — Ю.К .), мало того, считают их как бы ни во что; а если послы отправлены великими людьми, то они не желают брать от них скромный подарок, а говорят: "Вы приходите от великого человека, а даете так мало?" Вследствие этого они не считают достойным брать, и если послы хотят хорошо обделать свои дела, то им следует давать больше. Поэтому и нам пришлось также раздать по нужде на подарки большую часть тех вещей, которые люди благочестивые дали нам для продовольствия». [922]

Как можно прокомментировать эти «обиды» папского посла? Во-первых, как, видимо, объективную фиксацию ситуации, а, во-вторых, как полное непонимание природы описываемого. [923]По нашему мнению, Плано Карпини, не подозревая того, довольно четко отметил суть системы «подарка-отдарка»: каков подарок, таков и отдарок, понятно, с учетом «самомнения» монголов.

Теперь приведем взгляд Джувейни, который писал о порядках, имевших место в Орде при Бату-хане. «Исчислить дары и щедроты его да измерить великодушие и щедрость невозможно. Государи соседние, властители (разных) стран света и другие (лица) приходили к нему на поклон. Подносившиеся подарки, являвшиеся запасом долгого времени, еще прежде чем они могли поступить в казну, он целиком раздавал монголам, мусульманам и (всем) присутствующим в собрании и не обращал внимания малы они или велики. Торговцы с (разных) сторон привозили ему различные товары, все это, что бы оно ни было, он брал и за каждую вещь давал цену, в несколько раз превышавшую ее стоимость. Султанам Рума, Сирии и других стран он жаловал льготные грамоты и ярлыки, и всякий, кто являлся к нему, не возвращался без достижения своей цели». [924]

У нас нет оснований подозревать автора в неадекватности описания, [925]разве что в некоторой восточной эмоциональности. К некоторым из его наблюдений нам предстоит еще обратиться, но пока что вновь укажем на связь привозимых материальных даров-подарков и совсем иной природы «отдарков»: «он жаловал льготные грамоты и ярлыки». [926]

Ярлыки известны и русско-монгольским княжеским отношениям. В отечественной историографии принято видеть в них своеобразный субъект купли-продажи, достигавшийся по принципу «цель оправдывает средства». «Великокняжеский владимирский стол был там (в Орде. — Ю.К .) предметом торга и переторжки; покупной ханский ярлык покрывал всякую неправду», — писал, например, В.О. Ключевский. [927]

Другое объяснение предлагает Л.Н. Гумилев. «Ярлык — это пакт о дружбе и ненападении. Реальной зависимости он не предполагал. Батый посылал ярлыки к правителям Рума, Сирии и других стран, от него независимых». [928]Таким образом, Л.Н. Гумилев по-иному, но также рассматривает ярлык исходя из рационалистических позиций.

Нам представляется вполне обоснованным включение ярлыков в систему архаических норм и обычаев, в данном случае — дарообмена. Ярлыки на княжение, дававшие князьям самостоятельность в своих действиях в русских землях, становятся главным «отдарком» со стороны монгольских ханов. «Ярослав, буди ты старей всем князем в Русском языце», «расудив им когождо в свою отчину», «почтив отпусти в свою отчину» — такого рода формальностями заканчивались многие посещения Рюриковичами Орды. [929] C прагматической точки зрения этот эквивалент был более весомым, ибо означал по сути политическую свободу и для русского княжья и, в широком смысле, для русских земель. В архаической — иррациональной для нас — системе координат в этой ситуации сохранялось безусловное равновесие. [930]Язык общения на уровне этносов представителями высшего ранга этих этносов, таким образом, был найден.

Сакральность «духа» и «буквы» ярлыков (об этом см. ниже) определяла своеобразное равенство их как «отдарков», а даров — как материальных благ привозимых князьями.

Более того, близкими являлись и непосредственные функции-последствия таких «подарков-отдарков». И те и те способствовали стабильности власти соответственно князей и ханов. Получение ярлыка, безусловно, означало не столько укрепление в целом, сколько защиту власти конкретного князя. В то же время, как отмечалось, и полученные подарки ханы использовали для раздачи своему окружению и в целом народу. Раздача богатства — имущества также означала укрепление и определенный иммунитет власти тех или иных правителей. [931]

В русско-ордынских отношениях возникали и, так сказать, ситуации наоборот. Интересен случай, уже отмеченный нами, когда за военную помощь в 1277 г. хан Менгу-Тимур «одарив» русских князей. [932]То есть на этот раз в качестве «подарка» выступает военная помощь, а собственно материальный эквивалент фигурирует как «отдарок». Но обычно все же даром с русской стороны было некое материальное богатство, а ответным — «ярлык», как своеобразная гарантия покровительства, с одной стороны, и самостоятельности в действиях — с другой.

Практика даров в рамках системы даннических отношений между Русью и Ордой была продолжена и в XIV в. Так, А.А. Горский подчеркивает, что в 1331 г. Иван Калита получил все великое княжение «путем щедрых даров и обещания больших выплат». [933]