Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

К такого рода «политическим дарам» можно отнести и «покупку» Нижнего Новгорода в 1392 г. Василием Дмитриевичем. Великий князь «нача просити Новагорода Нижняго» у татар. Они удовлетворили его «просьбу»: «Безбожный же Татарове взяша и сребро многое и дары великии, и взя Нижнии Новъградъ златомъ и сребромъ, а не правдою». [934]

Можно видеть здесь, конечно, только грубую куплю-продажу, [935]но, кажется, та эпоха требует снисхождения и к другого плана ценностям, как ее реалиям. То, что было связано с куплей-продажей, летопись и отмечала соответствующим термином (как с «куплями» Ивана Калиты). Здесь же другая терминология: «просити», «взята», «взя».

Для рассматриваемого сюжета о дарах, как реалиях русско-ордынских княжеско-ханских отношений, небезынтересными представляются и следующие наблюдения.

Известно, что частым «гостем» Орды был Иван Данилович Калита. Но, пожалуй, в этой своеобразной «челночной дипломатии» не было равных его сыну Семену Ивановичу. Еще до его великого княжения, в 1339 г. (отъезд произошел после убийства ордынцами тверского князя Александра Михайловича), его с «братиею» «съ любовию на Роусь отпустиша и приидоша изъ Орды на Роусь пожаловани Богомъ и царемъ». [936]В 1340 г., вернувшись от хана, он уже «седе… на столе въ Володимери въ велицеи съборнеи церкви Святыя Богородици на великомъ княжении всея Руси…». [937]В 1344 г. «выиде изъ Орды князь великии Семенъ Иванович[ь], а съ нимъ братиа его князь Иванъ да князь Андреи, пожаловани Богомъ да царемъ». [938]То же произошло в 1347 и в 1350 гг. [939]Посещение ханской ставки имело место при интронизации очередного хана, санкции на стол нового князя, а также в связи со спорными вопросами межкняжеских отношений. Жалованные ярлыки давались как утверждающие, так и подтверждающие.

Но слишком уж часто ездили московские князья в Орду в 30–50-х годах. С какими целями? Л.В. Черепнин прокомментировал столь частые поездки Семена Ивановича следующим образом. «Продолжая ту тактическую линию в отношении к ордынским ханам, которая была намечена еще Иваном Калитой, князь Семен Иванович систематически ездил в Орду, очевидно, для внесения в ханскую казну дани и для выражения своего подданства хану». [940]Нам представляется, что о целях и результатах поездок говорят и те мероприятия, которые затеваются или реализуются сразу же после возвращения князей или митрополитов от ханов. Так, в ноябре 1339 г. по возвращении Семена «замыслиша заложити роубити городъ Москву, а кончаша тое же зиму на весну…». [941]В 1344 г. после «выхода» из Орды митрополита Феогноста «початы быша подписывати на Москве две церкви камены светаа Богородица да святыи Михаил» соответственно греческими (митрополичьими) и русскими «писцами князя великаго Семеновы Ивановича». [942]В 1345 г. весной (осенью возвратился Семен Иванович) стали расписывать церковь «святаго Спаса на Москве». [943]В 1346 г. была закончена роспись трех каменных церквей: св. Спаса, св. Михаила и св. Иоанна Лествичника. Кроме того, «мастеръ Борисъ слилъ три колоколы великие и два малые». [944]В 1350 г. «кончанъ бысть притворъ приделъ каменъ оу церкви святаго Спаса на Москве». [945]

Можно, конечно, отнести это на счет совпадений или случайностей. [946]Но слишком уж четко выстраивает летописец этот «причинно-следственный» ряд: после известия об ордынской поездке — информация о строительных и художественных делах. Понятно, что эти мероприятия были дорогостоящими, на осуществление их нужны были средства. Поэтому напрашивается мысль: уж не на «царевы» ли дары все это свершалось? Или, может быть, просто удавалось что-то удержать с согласия хана? Нам кажется, что эти предположения не совсем беспочвенны.

Для русско-ордынских второй половины XIV–XV вв., а затем русско-крымских отношений характерным становится постепенное сближение и эволюция фиксированного и выраженного в денежном измерении даннического сбора в откуп-дар. М.Н. Тихомиров в качестве своеобразного водораздела называл Куликовскую битву. После нее, писал он, «ханские ярлыки на великое княжение, так называемое "царево жалование", сделалось почти фикцией, а дань, уплачиваемая в Орду, получила характер откупа от грабительских нападений. Татарский "выкуп" был тяжел, но уже не имел характера систематической дани, получаемой Золотой Ордой с русских земель». [947]

Механизм взаимоотношений Руси и Крыма рассмотрен в работах Н.И. Веселовского, В.Е. Сыроечковского, П.Н. Павлова, А.Л. Хорошкевич. П.Н. Павлов пришел к выводу, что «уже с 1476 г., когда приходилось оплачивать "дружбу" хищных крымских феодалов, а затем откупаться от их набегов, "ординский выход" перестал соответствовать понятию дани в точном смысле слова». [948]В.Е. Сыроечковский подчеркивает, что «московская дипломатия твердо отстаивала ту точку зрения, что "поминки" — не дань, а добровольное пожалование великого князя». Он же отмечает и такую любопытную деталь: «Среди этих подарков следует выделить особую группу "запросных", т. е. посланных в ответ на тот или иной "запрос". Каждый запрос предполагал возможность ответного запроса. Иногда обмен запросными поминками переходил в прямую торговлю. В "запрос" шли наиболее редкие и дорогие вещи». [949]

Новое исследование русско-крымских отношений недавно предприняла А.Л. Хорошкевич. «Экономические» отношения Руси и Крыма она рассмотрела широко привлекая и практику русско-ордынских отношений XIII — первой половины XV в. [950]Многие частные наблюдения, равно как и общий вывод в целом, близки приведенным мнениям: «Экономические отношения Русского государства с Крымским ханством, при всей своей традиционности, строились на иных основах, нежели с Золотой и Большой ордами». [951]

Таким образом, русско-татарские княжеско-ханские отношения XIII–XIV вв. нельзя сводить исключительно к жесткому политическому и военному противостоянию. Безусловно, они ярче и многограннее. Мы попытались рассмотреть их под нетрадиционным углом зрения. Действительность русского и монгольского средневековых обществ была достаточно архаичной. В их взаимоотношениях это проявилось в даннических отношениях, частью которых первоначально была система «подарка-отдарка». [952]Ее функционирование можно увидеть при первых контактах русских князей и татарских ханов. В дальнейшем она по сути сливается с данью и заменяет ее.

В летописных сообщениях привлекает внимание и то обстоятельство, что при посещении Орды русскими князьями ханы их «почти… великою честью» или «почтив… честью достойною». Что это могло означать?

Ученые обращали внимание на указанную летописцами «честь» русским князьям со стороны монгольских ханов. Л.В. Черепнин отмечал, что, «стремясь держать Русь в повиновении, ордынские ханы действовали не только устрашением. Они пытались опереться на определенные социальные силы; дарами, льготами, привилегиями привлечь к себе часть князей, бояр, духовенства». [953]Н.С. Борисов писал о том, что в летописи «подчеркивается ханская "честь" русским князьям». Но как это им объясняется? Во-первых, тем, что «многие князья вступили на путь сотрудничества с Ордой». Во-вторых, тем, что «в условиях сильной татарской власти резкие обличения захватчиков и их пособников князей в таком официальном документе, каким являлась летопись, были невозможны». [954]