Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Битва на реке Шелони стала заключительным аккордом очередного политического обострения 1470–1471 гг. между Москвой и Новгородом и последовавшей за этим летней военной кампании. По новгородской земле московское войско двигалось тремя колоннами: севернее — в направлении Мсты, по центру — на Яжелбицы (важный пункт в стратегическом отношении, восточные ворота в Новгородские земли) и — южнее — на русо-шелонском направлении, возглавлявшимся князем Даниилом Холмским и воеводой Федором Хромым. [1525]Именно здесь и развернулись основные события похода.

Июльской рати на Шелони предшествовало взятие Старой Русы, столкновение с новгородскими «десантами» у Коростыни и вновь у Старой Русы, марш-бросок москвичей к Демону (Демянску) и, наконец, их возвращение по приказанию великого князя на ильменское побережье к Коростыни. [1526]

Об участии татарских отрядов в новгородских событиях 1471 г. сообщает ряд летописей. Так, при перечислении взятых в поход князей, упоминании «князеи служебных, и бояр своих, и многих воевод, и детеи боярьскых со всеми людьми земль своих» летописец не забывает отметить и татарский отряд. «И царевича своего другаго князь велики с собою же взем царева сына Каисымова Аидаара своеи земле Мещерьские и сь его царевичи, и с князьми, и с казаки, и со въсеми их людьми». [1527]В другом месте Софийская летопись делает существенные для нас уточнения: «И с ним же поиде царевичь Касымовъ сынъ Данияръ с татары». [1528]

Еще раньше, 13 июня, «отпустил князь велики князя Ивана Василиевича Оболенского Стригу съ многими вои, да съ нимъ князей царевичевыхъ Даньаровыхъ съ многими Татары, а велелъ темъ идти на Волочекъ да по Мсте». [1529]

Наряду с этим, оставляя «на Москве» своего сына Ивана Ивановича с другими князьями, Иван III, «повеле сыну своему держати у себе Муртозу царевича Мустофина сына царева и съ его князьми, и с казаки, на что ся где пригодити ему на каково дело». [1530]

Таким образом, мы вполне определенно можем говорить о достаточно широком представительстве татар как в целом в кампании, так и непосредственно в московском войске. [1531]Деление же их на отряды, выступавшие разновременно и в разных направлениях, было обусловлено как военной необходимостью, так и признанием их как реальной военной силы. [1532]

Кем были эти татары? Их территориальная принадлежность и социальный статус известны. Данияр — это сын Касима — правителя (султана) «вассального» Касимовского ханства, созданного в середине XV в. в рязанских (мещерских) землях. [1533]«Сын Касима султан Данияр (1469–1486 гг.) также активно используется Москвой, но уже в военных операциях: он находится вместе с великим князем в походе на Новгород в 1471 г. и активно доказывает ему свою преданность, вместе с другими русскими войсками держит оборону границы по Оке от нападения хана Большой Орды Ахмада в 1472 г., в 1477 г. участвует в окончательном падении Новгородской республики». [1534]

Участвовали ли татары в Шелонском сражении?

Об этом говорит один из вариантов окончания Новгородской четвертой летописи: «И начата ся бити, и погнаша Новгородчи Москвичь за Шолону реку, и оударишася на Новгородцевъ западнаа (засадная. — Ю.К .) рать Татарове, и паде Новгородцевъ много, а иныи побегоша, а иныхъ поимаша, а иныхъ в полонъ поведоша, и много зла учиниша; а все то створися до великого князя». [1535]Это сообщение у некоторых историков вызывает сомнения. [1536]

По Ю.Г. Алексееву дело обстояло так: «Разбросанные течением, выходили московские всадники на левый берег, отделенный от реки широкой полосой песка. С копьями и сулицами бросились на них новгородцы. По их словам, им даже удалось отогнать москвичей за Шелонь, но тут на них якобы ударили из засады татары. Это маловероятно». [1537]

Подкрепляя свой скепсис аргументацией, он далее пишет: «Новгородский летописец любил все неудачи сваливать на татар. Об их участии в Шелонской битве не говорят ни московские, ни псковские источники. Известно, что вассальный "царевич" Данияр шел в правой колонне со Стригой Оболенским, а не в левой с князем Холмским. [1538]Да и сами условия боя на Шелони, как они описываются всеми источниками, исключают возможность действия засадного полка, равно как и обратный переход через Шелонь москвичей, преследуемых новгородцами». И далее ученый кратко приводит свое видение этого боя. [1539]Думается, топографическая и визуальная корректировка сражения позволяет подойти к его ходу несколько иначе.

Для этого представляется немаловажным решение вопроса, где произошла переправа московских полков через Шелонь и одна из крупнейших битв русского средневековья? В летописях не указывается их точного места. Однако из них можно уяснить, что это случилось до Сольцов и Мусцов. Во второй половине XIX — начале XX века попытку установить место боя предприняли археологи Н.Е. Бранденбург и Н.М. Печенкин. [1540]Были найдены лишь единичные предметы военного снаряжения, впрочем, далеко не всегда относящиеся к XV веку. Тем не менее, после их археологических исследований была очерчена территория поиска: таким ареалом стала прибрежная деревня Велебицы и ее окрестности.

Наибольший же вклад в определении поля битвы внес профессор Императорской Николаевской военной академии А.К. Баиов, в 1915 г. выпустивший в Петрограде книгу «Шелонская операция царя Иоанна III Васильевича и Шелонская битва в 1471 году 14 июля». А.К. Баиов с присущей военным людям тщательностью и точностью определил все топографические ориентиры передвижения войск и самой битвы. Ему удалось сузить территорию сражения до юго-западной окраины деревни Велебицы и протекающего несколько далее Тополева ручья, бывшей речки Дрянь (Дряно). По его мнению, эпицентром событий 14 июля стало место будущей (и существующей сейчас) деревни Скирино, находящейся на несколько приподнятом, относительно низкого берега, плато напротив переправы через Шелонь. [1541]

Как могли развиваться события 14 июля 1471 года? Попытаемся реконструировать их.

Двигаясь по правому берегу московское воинство видело, что места были явно неподходящими для переправы: то река слишком широка, то мешали острова, в изобилии лежавшие посреди Шелони, то болотистым выглядел этот берег, а крутым и недоступным противный. Но вот неожиданно идущее параллельно по противоположному берегу большое новгородское войско [1542]стало все дальше и дальше отдаляться от берега, а то и вовсе пропадать из поля зрения московских воевод. Как оказалось впоследствии — так отклонялась дорога, шедшая по плато левого берега. Но в пылу преследования москвичам показалось, что новгородцы вот-вот могут вообще уйти от сражения с ними. А там… столкнуться с более слабыми псковичами, что грозило потерей союзника. Последнее явно не входило в планы держащего тесные связи с Псковом Ивана III, а, следовательно, и его военачальников.