Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Но для Толстого встречи с различными безымянными посетителями иногда являлись значительнее посещений старых знакомых, часто бывавших в доме. О таких безымянных посетителях, одиночках или групповых, необходимо вспомнить. Это однорукий мальчик-нищий, пришедший за подаянием; труппа балаганных актеров с Девичьего поля, приглашенных на вечерний чай Львом Николаевичем в зал дома; знатный иностранец, приехавший в ландо; поэт-самоучка, пришедший к Толстому за 150 верст; городская учительница — за советом по личному делу; издатель, просящий о предисловии к книге; гимназист, беседующий с Толстым о половой жизни; революционер, споривший с Толстым о непротивлении; духовное лицо, склонявшее Толстого к православию; предводитель дворянства; два земских врача из Сибири; московский ученый; купец; «дама южного типа»; сапожник, обучавший Толстого своему ремеслу; группа студентов, приходивших к Толстому с вопросами «как жить»; проситель службы; поденщики-рабочие; американский богослов и американский профессор философии; два семинариста, выпрашивавшие у Толстого на свои расходы 150 рублей; девица, просившая у Толстого 50 рублей; крестьянин-свободомыслящий, упрекавший Толстого в допущении в доме православных священников; «прекрасный господин»; дама — молодая писательница; нотариус; учительница со своим «сочинением», гимназистка последнего класса, влюбленная в Толстого своей «первой любовью»…

В конце октября 1891 года Лев Николаевич с дочерьми Татьяной и Марией оказывал помощь голодающим в деревне Бегичевке Данковского уезда Рязанской губернии. Воззвание Софьи Андреевны о пожертвованиях на голодающих появилось в газетах 3 ноября 1891 года, причем одним из адресов, куда следовало пересылать пожертвования, был: «Москва, Долго-Хамовнический пер., 15, гр. Софье Андреевне Толстой». В хамовнический дом Толстых потекли деньги, полотна, платья, сухари и так далее. В адрес Софьи Андреевны прислал 200 рублей и непримиримый критик Толстого Иоанн Кронштадтский. За первые две недели ноября 1891 года (с 4-го по 17-е) в Хамовниках было получено 13080 р. 82 коп. Супруга писателя организовала в доме раздачу бедным женщинам жертвуемой материи — для шитья белья тифозным больным в голодающих районах. Деньги пересылались Льву Николаевичу на место, так что к концу 1891 года в Данковском уезде уже открыто было 72 столовых.

Переписка Льва Николаевича отличается в десятилетие 1890-х годов особым обилием. Ему шлют письма «просительные» о деньгах, о покровительстве, о приискании службы, о советах по житейским вопросам; начинающие авторы шлют ему письма с рукописями; в своих письмах и писатель и его корреспонденты обсуждают вопросы философии, литературы, науки, искусств; любопытствующие коллекционеры просят его в своих письмах об автографах или портретах; многочисленные недоброжелатели шлют ему письма, полные упреков, брани или отеческих назиданий и даже с угрозами убийства; многочисленные поклонники или единомышленники выражают ему чувства благодарности и превозносят его талант. Особенно разрослась переписка Л. Н. Толстого в конце 1890-х годов — во время голодной кампании 1898–1899 годов и по случаю переселения в Канаду гонимых русским правительством духоборов, а также в связи с печатанием романа «Воскресение» в журнале «Нива».

В январе 1905 года по приглашению Сергея Львовича Толстого в хамовническом доме проживал несколько дней нелегальный социал-демократ, большевик Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич. Дней через пять Сергею Львовичу стало известно, что Софья Андреевна должна приехать в Москву. Он предупредил Бонч-Бруевича, сказав, что «моя матушка других убеждений и ей ваше пребывание здесь может не понравиться». Революционер тотчас же покинул дом Толстых, поблагодарив Сергея Львовича за его любезность и приют.

Смерть великого писателя всколыхнула передовое русское общество. Московская полиция, во избежание всяких демонстраций перед хамовническим домом, запретила даже проход по переулку посторонним лицам. Московские газеты сообщают, что и 9-го и 10-го ноября «доступ публики к дому Л. Н. Толстого в Хамовниках был ограничен полицейскими нарядами, которые стояли до вечера», что «Дом графини С. А. Толстой был оцеплен полицией, вблизи дома дежурит отряд городовых и полицейский офицер».

В эти тревожные дни гласный Московской городской думы П. А. Шамин подал в думу через городского голову Н. И. Гучкова заявление с указанием некоторых способов увековечения Москвою памяти великого писателя. Шамин предлагал открыть мужское и женское училища имени Толстого, присвоить Хамовническому переулку или одному из примыкающих к нему переулков название Толстого и устроить в Москве литературный музей имени Толстого.

Софья Андреевна писала в автобиографии: «Продала я свой московский дом городу за сто двадцать пять тысяч рублей, и последнее мое издание сочинений гр. Л. Н. Толстого, и все эти деньги отдала своим детям. Но их, и особенно внуков, так много! Включая невесток и меня, всей нашей семьи 38 человек, и помощь моя оказалась далеко неудовлетворительна». В феврале 1912 года в правлении Московского Толстовского музея на Поварской улице поднят был вопрос о скорейшем приспособлении Хамовнического дома под Толстовский музей.

После Октябрьской революции дом Льва Толстого перешел в ведение Хамовнического Совета, и здесь несколько месяцев размещался детский сад. Затем заведующим Толстовским музеем была получена от Народного Комиссариата по просвещению для дома особая «Охранная грамота» от 12 октября 1918 года за подписями заместителя Народного Комиссара по просвещению и заведующего отделом по делам музеев и охране памятников искусства и старины. Эта «грамота» гласила: «Сим удостоверяется, что дом Льва Николаевича Толстого, находящийся в Хамовниках, состоит под особой охраной Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Народного Комиссариата по просвещению».

В. И. Ленин посетил московский дом Толстого в Хамовниках, по его распоряжению были составлены особые планы дома, сада и надворных построек; на планах было отмечено, что и как было при Льве Николаевиче, чтобы это сохранить и поддерживать в прежнем виде. «Если в саду какое-либо дерево или куст засохнет, — давал наставление Владимир Ильич, — надо посадить на том же месте другое, той же породы и, если можно, хотя бы приблизительно того же размера. И в доме все сохранить по-прежнему. Массы должны знать, как жил Лев Николаевич».

В 1921 году началась реставрационная работа по воссозданию исторического облика всех комнат Дома-Музея. В основу реставрации заведующий Домом (В. Ф. Булгаков. — Н. Р .) положил те сведения, которые получил от Софьи Андреевны Толстой еще во время пребывания своего в Ясной Поляне, затем он ориентировался на «указания покойной С. А. Толстой», которая сохранила в своем архиве хозяйственных бумаг известную опись предметов комнат обоих этажей от 25 ноября 1895 года.