Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Территория Хамовнической усадьбы Льва Толстого в эти отдаленные времена — в конце XVII века — входила в обширное владение стольника Венедикта Яковлевича Хитрово, состоявшего стряпчим с 1658 года и стольником с 1665 по 1692 год. В дальнейшем усадьба в XVIII и XIX веках многократно меняла хозяев. В 1811 году владение перешло в руки «действительного камергера» Ивана Николаевича Маслова и включало в себя дом в 4 покоя и 2 грунтовых сарая. В 1874 году, согласно выписки из крепостной книги по городу Москве, между А. В. Ячницким и коллежским секретарем Иваном Александровичем Арнаутовым был заключен договор о продаже первым последнему «дома своего с землею».

В июне 1882 года Лев Николаевич находился в Ясной Поляне, тогда как архитектор Михаил Илларионович Никифоров 20 июня снял план владения Арнаутова со всеми границами и строениями, обозначив его, как «Общий план владения графа Льва Николаевича Толстого состоящего Хамовнической части 1-го участка за № 318/307». С 24 июня начались подготовительные ремонтные работы по некоторым строениям усадьбы. Очевидно, между прежним владельцем усадьбы И. А. Арнаутовым и новым — Л. Н. Толстым существовала полная договоренность о продаже первым второму Хамовнического владения малины и даже несколько кустов барбариса. Вода — тут же, чуть ли не лучше мытищинской. Вскоре состоялся окончательный осмотр всей усадьбы и всех комнат главного дома Львом Николаевичем. Старшая дочь Татьяна Львовна, присутствовавшая при одном из осмотров, рассказывает об этом моменте в следующих, приблизительно, выражениях: «Прежде всего, мы прошли через двор в садовую калитку, и были поражены обилием зелени в саду; за низеньким деревянным забором находился огромный Олсуфьевский сад. По стене пивоваренного завода мы обратили внимание на яблони, о которых Лев Николаевич сказал, что они будут великолепно развиваться именно на этом припеке».

В сентябре Лев Николаевич пишет Софье Андреевне в Ясную Поляну о делах по перестройке, добавляя: «За дом я что-то робею перед тобой. Пожалуйста, не будь строга… Теперь о доме и переезде я с болью в сердце и страхом телеграфирую тебе приезжать во вторник. Раньше не мыслимо. Все двигалось очень медленно, штукатурка не высохла, и клеить нельзя еще наверху… Я гоню, как могу, и изощряю все силы ума, чтобы распростаться с мебелью и не помешать последней отделке. Одна работа портит другую.

Мечта моя — поразить тебя благоустройством дома — не удалась… Разместиться тепло и сухо будет всем; это только и будет».

Следует отметить, что и покупка московского дома, и вся эта добросовестная, кропотливая работа по устройству семейного гнезда, вся эта видимая суета, связанная с переездом Льва Николаевича Толстого со своей семьей в город из деревни, — все это было совершаемо им против желания, только из необходимости уступок требованиям своей семьи. Софья Андреевна говорит, что «жизнь в Москве вызывалась необходимостью учить детей»; давать воспитание детям, по словам Ильи Львовича, было «в Москве без помощи отца гораздо легче, чем в Ясной». Одним словом, совсем нельзя думать, что покупка дома в Москве или московская жизнь в какой-то мере соответствовала тогдашним настроениям, взглядам или желаниям Льва Николаевича. Наоборот, мы знаем, что новый владелец усадьбы буквально плакал, поселяясь в городе; он с ненавистью озирался на окружающую, создаваемую наполовину им самим, «роскошь» дома.

Конечно, дом был «полной чашей», но никак не походил на богатые княжеские или графские усадьбы с их роскошью. Если у иного графа в залах красовались тысячные полотна разных знаменитых «голландцев» или «итальянцев», то московская хамовническая усадьба графа Толстого со всеми ее деревянными постройками обошлась владельцу в 1882 году — вместе с ремонтами — не более тридцати семи тысяч рублей. Это была усадьба среднего достатка, не захудалая, но и без роскоши. Служащие семьи Толстых тоже не составляли пышной свиты около своих господ. В кухне проживали постоянный повар, готовивший на всю семью, и людская кухарка, готовившая на всех слуг. В сторожке у ворот проживали кучер и два дворника — старший и младший. В главном доме, вместе с хозяевами, проживали лакей и две горничных, из которых одна являлась домашней портнихой. Кроме того, при детях проживала постоянно гувернантка и периодически гувернер.

Издательское дело самой Софьи Андреевны и литературный гонорар за печатаемые произведения Л. Н. Толсто го на стороне давали постоянный приток средств от 15-ти до 18-ти тысяч рублей в год. На эти-то деньги, главным образом, и проживала в Москве и в Ясной семья Толстых. Если мы возьмем расходный бюджет семьи Толстых, например, за 1886 год, то самыми крупными статьями расхода из общей суммы 22.539 р. 92 коп. являются следующие: на издание полного собрания сочинений Л. Н. Толстого — 5.138 р. 12 коп.; на питание семьи и дворни зимой в Москве и летом в Ясной Поляне — 3.120 руб. 51 коп.; на жалование учителям и слугам — 2057 р. 38 коп.; на одежду семье и части слуг — 1702 р. 01 к.; на карманные — личные расходы детям — 804 р. 57 коп.; на разъезды семьи и слуг — 725 р. 52 коп.; на медицину и санитарию — 767 р. 90 к.; на покупку и ремонт хозяйственного инвентаря и мебели — 754 р. 88 коп. (Приведем размеры ежемесячного жалованья начала XX столетия: так, почтальоны и библиотекари получали 20 рублей; рабочие, в зависимости от квалификации — от 25 до 50 рублей; врачи — 80 рублей; учителя старших классов в женских и мужских гимназиях — от 80 до 100 рублей. Начальники почтовых, железнодорожных, пароходных станций в крупных городах имели месячные оклады от 150 до 300 рублей, депутаты Государственной Думы — 350 рублей, губернаторы — около одной тысячи, а министры и высшие чиновники, члены Государственного Совета — 1.500 рублей).

На дворе усадьбы можно было видеть Льва Николаевича в его нагольном овчинном тулупе или собирающегося на лошади с бочкой на Москву-реку за водой, или уже въезжающего с этой бочкой с улицы, или вырубающего лед из этой бочки. Позже, в 1895 году на гладком, посыпанном всегда речным песком, дворе Лев Николаевич обучался езде на велосипеде. Из большого сарая он часто выводил в 1880-х годах лошадь Красавчика, а в 1890-х — Тарпана, чтобы или проехаться верхом по круговой аллее сада, или выехать за ворота на прогулку по Москве и даже за город. На тесной площадке сада, против большого дома, Лев Николаевич с детьми часто кружился на коньках или смотрел, как от флигеля по ледяной горе с шумным весельем и смехом, на санях или больших подносах, катались дети со своими товарищами…

В доме перебывали самые разнообразные лица. Среди них: бывший хозяин усадьбы Иван Арнаутов; писатели Александр Эртель, Владимир Короленко, Александр Амфитеатров, Петр Боборыкин; профессор-экономист Николай Каблуков; поэт Аполлон Майков; раввин, обучавший Льва Николаевича древнееврейскому языку, Соломон Минор; педагог-просветительница Христина Алчевская; актриса Мария Савина; юрист Анатолий Кони; философ Владимир Соловьев; основатель Черниговской школы-общины Николай Неплюев; профессор ботаники Климентий Тимирязев; певица Надежда Плевицкая; фрейлина императрицы Татьяна Истомина; режиссер Московского Художественного театра Константин Станиславский; член совета Московского Общества трезвости Федор Тихомиров и многие другие. Посещали усадьбу активная деятельница рериховского движения Зинаида Лихтман и внук поэта Ф. И. Тютчева Николай Иванович Тютчев.