Саймон Рейнольдс - Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

Для начала я вынужден оговориться: моё глубокое убеждение

заключается в том, что поп-культура и музеи просто несовместимы. Я вообще не уверен, что музыка как таковая может существовать в музее, месте, где необходимо вести себя тихо и благовоспитанно. Музеи в первую очередь ориентированы на визуальный контакт, созданы для искусства демонстрации, для вдумчивого созерцания. Таким образом, звук как основополагающий элемент музыкальной культуры практически полностью исключается из данного формата. В отличие от картины или скульптуры, которые сами по себе являются основным результатом и не нуждаются в музыкальном сопровождении. Музыкальные музеи набиты всяким сопутствующим хламом: инструментами, сценическими костюмами, постерами и обложками альбомов, но не содержат главного. Они хранят инвентарь, а не основу.

Так же верно и то, что музей — это место, где прошедшие проверку временем произведения искусства покоятся с миром, а это совсем не подходит первобытной энергетике поп-и рок-музыки. В данном случае я согласен с Ником Коном, который ещё в конце шестидесятых озабоченно писал в своей книге о респектабельности современного рока и о его уходе в плоскость эстетского искусства, гарантирующей ему в будущем аудиторию, которая вежливо аплодирует, не вскакивая с

мест. Книга «Awopbopaloobopalopbamboom» стала возвышенным чествованием шумной машины поп-музыки и картинки, ажиотажа и замечательной яркости рок-н-рола. Поп-культура по сути своей вся про волнитсльность настоящего момента, она не годится для постоянных экспозиций.

СЕЙЧАС

Однажды утром в августе 2009 года я прогуливался по British Music Experience, большому британскому музею рок-музыки, и на какое-то мгновение мне показалось, что. возможно, — я подчёркиваю, только возможно, — в этой экспозиции заложена очень правильная идея. Музей находится в гигантском лондонском развлекательном комплексе 02, и вся дорога вокруг парковки и по направлению к серебряному куполу-пузырю украшена фотографиями ключевых сцен истории поп-музыки: застывшие мгновения безумия «битломании» и фанатизма от группы Bay City Rollers, оскалившиеся панки, визжащие «дюранисты», свирепые металлисты и мэдчестерские рейверы.

Мои самые большие опасения, если говорить о рок-музеях, всегда связаны с панком. Явлением, которое, как тектонический сдвиг, разорвало время и отправило «старую волну» в мусорную корзину истории. Может ли такое глобальное разрушительное явление быть упорядочено, систематизировано и упаковано в архив, сохранив при этом главное: природу своей жестокости? Миновав половозрелых девочек, беззаботно кружащихся на диско-роликах, пару гигантских профилей Джарвиса Кокера и узнав у Диззи Раскала верное направление, я добрался до собственно самого British Music Experience. Для того чтобы держать постоянный поток посетителей, людей запускают туда группами и с небольшими временными интервалами, так что нам пришлось слоняться по холлу, который по совместительству представляет собой сувенирную лавку. Как только мы приготовились войти внутрь, из колонок раздались звуки «Anarchy in the UK», словно специально для того, чтобы возродить мои сомнения и волнения.

Перед тем как проследовать в главный выставочный зал, нам пришлось посмотреть короткий учебный фильм о том, как получитг. больше удовольствия от предстоящего зрелища. «Как и в рок-н-ролле, здесь нет правил», но есть ограниченное

время та экскурсию, на случай, если вы «затеряетесь в музыке». Пробравшись наконец внутрь самого выставочного зала, я был удивлён тому, что залы были сконструированы как кабинки в интернет-кафе: вместо высоченных потолков и открытых пространств, характерных для музеев, в British Music Experience царит тусклое и интимное освещение, а в каждом углу висит плазменная панель. В музее есть центральный зал, который окружён выставочными залами, посвящёнными разным эпохам британской поп-культуры (1966-1970 или, например, 1976-1985, ну и так далее). Можно проехаться по эпохам в хронологическом порядке, пройдя по часовой стрелке, или бегать из стороны в сторону, изучая историю в «случайном» режиме. Другой примечательный факт, напоминающий о том, что вы попали в музей эпохи 2.0, заключается в том. что на интерактивных стенах каждого зала есть иконки, обозначающие какие-то важные альбомы, исполнителей, концерты, тренды, которые можно прокручивать и кликать на заинтересовавший объект, чтобы получить о нём больше информации.

ПОП-КУЛЬТУРА ЗАЦИКЛИЛАСЬ НА САМОЙ СЕБЕ

В центральном зале музея приглушённые звуки музыки, доносящейся из семи других залов, смешиваются со звучками интерактивных дисплеев, отчего появляется ощущение, что ты утопаешь не только в приглушённом свете, но и в музыкальной какофонии, состоящей из «Relax», «Rock Island Line», «West End Girls», «What Do I Get» и чего-то ещё. Зал каждого масскуль-турного периода оборудован небольшой переговорной: вокруг стола расставлены четыре стула с видеоэкранами, вмонтированными в спинки. Каждый из экранов демонстрирует фрагмент интервью. В первой из «edge zone» можно присоединиться к своего рода виртуальной вечеринке с участием ветеранов британской рок сцены Винса Итера, Джо Брауна, Клифа Ричарда и Мэтью Уальда. Главная тема обсуждения — влияние Элвиса на британский рок-н-ролл. Несмотря на все эти нововведения, если говорить о стандартном наборе побочной мишуры, British Music Experience в основе своей самый настоящий старорежимный музей. Вместо кабинетов по изучению патологии главных героев за стёклами витрин лежат реликвии из мира британской поп- и рок-музыки: музыкальные инструменты, сценические

костюмы, постеры, нотные тетради и обложки альбомов. В зале про пятидесятые можно увидеть билет на музыкальный круиз («The Floating Festival of Jazz») из Лондона в Маргит, который состоялся в 1958 году, или наглазную повязку от группы Johnny Kidd & The Pirates. В зале шестидесятых висит платье, в которое была одета билетёрша на премьере фильма «Вечер трудного дня», и, например, ситар, на котором играл Джастин Хейворд на альбоме группы The Moody Blues «In Search of the Lost Chord». Зал панка следует за залом глэм-рока, в котором демонстрируется костюм Измождённого Белого Герцога (Дэвида Боуи), дополненный пачкой Gitanes в кармане жилетки. Приветственная табличка информирует посетителей о том, что панк был «шокирующим, удивительным и разрушительным», но на самом деле ни одно из этих определений не подходит к тому, что представляют собой безжизненные объекты на экране монитора, будь то сломанная надвое гитара Пита Шелли или сет-лист The Stranglers, ну и так далее.

СЕЙЧАС

Перелистывая спроецированные на стену иконки с темами, посвящёнными панк-року, я остановился на заголовке, который указывал на сотрясший земной шар удар 1977 года: «Музыкальная пресса борется за то, чтобы верно отразить сущность панк-рока». Несомненно, что британские музыкальные издания так и не смогли придумать удовлетворительного нового языка и определить масштабы такого явления, как панк-рок, а использовали свой уже накопленный багаж. Так, The Clash были наречены «новыми The Beatles», The Jam — «новыми The Who», The Stranglers — «новыми The Doors» и так далее. Возможно, эти конкретные примеры очень правильны по своей сути, но в то же время грустно от того, что в единственном месте, где музей посвятил себя музыкальной прессе, он не только принизил её роль как культурного агента, но и признал, что британская пресса неправильно донесла суть панк-рока до читателя. На самом деле не будет преувеличением сказать, что еженедельники Соединённого Королевства, такие как NME, Sounds, Melody Maker, были основной сценой, на которой панк мог полномасштабно разыгрывать свою драму, ведь множество выступлений были запрещены, а ротация на радио сведена к миниму-