Саймон Рейнольдс - Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

СЕЙЧАС

Название книги Жака Деррида как нельзя кстати подходит для того, чтобы описать то умопомрачение, которое вывело документирование за пределы компетенции институтов и профессиональных историков и породило всплеск возникновения любительских архивов во Всемирной паутине. Всё это отдаёт настоящим сумасшествием, складывается ощущение, что люди откапывают материалы в безумной спешке, пока наши мозги не взорвутся одновременно: информация, изображения, от-

Возможно, «архивная лихорадка» звучит как медицинский диагноз - профессиональная болезнь библиотекарей, которые проводят слишком много времени среди книжных шкафов; умственное расстройство учёных и антикваров, испытывающих человеческий мозг на вместимость информации. Но на деле, как можно ожидать от Жака Дерриды, всё оказывается куда более сложным, тонким и парадоксальным.

В своей работе «Архивная лихорадка: Впечатления фрейдиста» он проводит параллель между архивом и ареионом—этим древнегреческим словом называли резиденцию царских особ (архонтов). У истоков слова «архив» стоит двойной смысл: это и «начало», и «закон». Концепция архива, таким образом, выстраивается вокруг идей происхождения и порядка, истинности и авторитетности. «Арх»

зывы. Всё, даже самое тривиальное, самое незначительное, — всё то, что должно быть забыто: весь масскультовый хлам, каждый тренд и модное течение, каждого непримечательного исполнителя или телепрограмму прокомментировали и задокументировали. Результатом этого очевидным образом полнится весь интернет, архивы превратились в «анархивы» — бесполезные, не приспособленные к использованию дебри информации и помойные ямы с воспоминаниями. Архив, какой бы цели он ни служил, должен осмыслять и отсеивать ненужное, предавать недостойное внимания забвению. История должна иметь собственную помойку, в противном случае она сама станет свалкой, заваленной кучей мусора.

ПОП-КУЛЬТУРА ЗАЦИКЛИЛАСЬ НА САМОЙ СЕБЕ

Среди самых характерных примеров «анархивов» можно выделить серию телепередач «I Love [Decade]», которая пользовалась широкой популярностью в нулевые. Снятая для британского телеканала ВВС 2 и спродюсированная Аланом Брауном, серия была впоследствии адаптирована и продана американскому каналу VH1, а также мелким подражателям вроде телешоу «Тор 10» канала Channel 4. Бестолковые и сумбурные, эти передачи были посвящены комикам второго эшелона и второсортным знаменитостям, которые вспоминали популярные фишки и причуды каждого отдельного десятилетия: мыльные оперы, кинохиты, песни, причёски и модные тенденции, игрушки и игры, скандалы, слоганы и жаргонные словечки. Серия началась в 2002 году с исследования восьмидесятых, затем вернулась к семидесятым, потом перескочила на девяностые, попутно ро-

в данном случае имеет ту же этимологию, что и в словах «архаичный», «архетип» и «археология», но в этот ряд вписывается и слово «монархия». Архив так же связан со словом «ковчег», по аналогии с Ноевым ковчегом (посудина, в которую по распоряжению Бога были загнаны и классифицированы различные представители животного мира) или с Ковчегом Завета (ещё одна посудина, которая стала хранилищем скрижалей с десятью заповедями).

Во французском языке 7ш/ a ’archive ’ означает «болезнь» и «зло». Деррида находил нечто зловещее и неестепвенное в основе стремления к хранению и упорядочению. «Это следствие навязчивых, повторяющихся и ностальгических желаний <���„> вернуться к истокам <...> к началу начал». Деррида в данном случае проводит аналогию с фрейдистским влечением к смерти. Фрейд утверждал, что основной целью влечения к смерти было «вернуть органическую жизнь в неживое состояние». Одна из тем его работ, посвящённая человеческому поведению (а в широком смысле и целой

див несколько побочных проектов вроде «I Love Toys» и «I Love Holidays». Судорожная логика архивной лихорадки довела метаболизм сериала до парадоксального подведения итогов тысячелетия в 2008 году, в передаче «I Love Millenium».

СЕЙЧАС

«Эти программы транслировали до усрачки, — рассказывает Марк Купер, который был креативным директором музыкального департамента Би-би-си и стоял у истоков высококачественных документальных фильмов о рок-музыке, выпушенных каналами ВВС 2 ив особенности ВВС 4. — Вот что делало эти передачи по-настоящему милыми, так это стремление вызвать чувство ностальгии, но они не ставили перед зрителем вопросы и не пытались осмыслить это чувство. Вместо этого они стремились передать вкус ностальгии, её запах, в каком-то грубом, буквально гастрономическом смысле. Это было вроде „Помнишь ту стрижку? “. Но через какое-то время это всё превратилось в „блошиный рынок". Авторы стали рассматривать эти передачи в большей степени как шоу, нежели документальные фильмы, рассматривая прошлое не как историю, но как ностальгию в чистом виде».

История — это форма редактирования реальности. Чтобы исторический контекст заработал, ему нужен фильтр, в противном случае линия повествования обрастёт слоем информационной грязи. Документалистика, которую Купер создал на Би-би-си, в особенности в серии «Brittania» для канала ВВС 4 («Folk Britannia», «Blues Britannia», «Prog Britannia», «Synth Britannia» и другие), диаметрально противоположна описанным выше телешоу. «Это про взгляд на современную музыку из пятидесятых. Здесь предпринята попытка рассказать историю британской музыки в контексте нашего поиска самоидентификации, — объясняет Купер. — В любом случае, такие вещи, как культуре), - это «тяга к повторению». Фрейд находил это стремление регрессивным, «более примитивным и элементарным, чем тяга к удовольствию» - вот почему Танатос всегда превосходит Эроса.

‘Maia’archive’также означает и болезненную зависимость, стремление к упорядочению, которое сопоставимо с наркозависимостью. Как пишет Деррида: «Это горячая страсть. Она не даёт расслабиться в вечном поиске порядка там, где его нет. Это гонка за порядком, даже если её нельзя выиграть <...> движимые манией и высокомерием, стремления аккумулировать и хранить знания выходят из-под контроля, угрожая разрушить всё здание архива».

джаз, блюз и соул, помогли нам освободиться от самих себя, какими мы были в пятидесятые». Иногда повествование может извратить или разрушить реальную историю. Например, Купер объяснил, что «Prog Britannia» появился из-за его протеста против «панковского клише о том, что всё до 1976 года было дерьмом», этой «официальной» точки зрения, что первая половина семидесятых— культурные пустоши. «Prog Britannia» пытается объяснить этот период после «Sgt. Pepper» тем, что в это время происходило переосмысление музыки, происходили попытки вывести популярную песню за временные рамки в три минуты. Да, наверное, в конечном счёте, у них ничего не получилось, но эти амбициозные планы оставили после себя и много примечательного. Изюминка этих фильмов в том, что они пытаются рассказать историю, вместо того чтобы представить публике очередной беспорядочный альманах из обрывков коллективной памяти. Они берут на себя воспитательно-просветительскую функцию вместо энциклопедической.