Николь Лоро - Разделенный город. Забвение в памяти Афин

Именно с политики начинал Луи Жерне, перечисляя точки зрения, с которых можно говорить о «началах эллинства», и не лишено значения, что этот текст, долгое время остававшийся неопубликованным, послужил наброском к тому, что станет «Антропологией Древней Греции» [135] Gernet L. Les Grecs sans miracle // Textes réunis et présentés par R. Di Donato. Préface de J.-P. Vernant, postface de R. Di Donato. Paris: Maspéro – La Découverte, 1983. Сказанное на P. 23 следует сопоставить с P. 17. [Текст, о котором говорит Лоро, так и называется: «Начала эллинства». – Примеч. пер. ] . Важнее всего здесь то, что такой порядок изложения сохранялся ученым, которого антропологи Греции возводят в ранг отца-основателя, вплоть до того, что они ставят ему в заслугу изображение «греков без чуда», которое вполне может быть скорее их собственным [136] В противоположность тому, что декларирует звучащее как манифест заглавие, и несмотря на то, как его оправдывают Вернан и Ди Донато ( Gernet L. Les Grecs sans miracle. P. 9, 417), когда читаешь эти тексты, Жерне не выглядит бескомпромиссным противником идеи гуманизма и даже «греческого чуда» (см., например: Ibid. P. 21, 348). [Посмертная книга «Греки без чуда» составлена редактором Риккардо Ди Донато из текстов разных периодов творчества Жерне, заглавие выбрано им же. Хотя в «Началах эллинства» Жерне действительно в одном месте говорит, что нужно отложить в сторону ренановское слово «чудо» как литературное выражение , он тут же подчеркивает всю «радикальную новизну» и «оригинальность» греков ( Gernet L. Les Grecs sans miracle. P. 21). – Примеч. пер. ] . Многое можно было бы сказать о специфике отношений, связывающих всех нас с работами Жерне; я не отважусь на это здесь, чтобы не внести дисбаланс в эти рассуждения, которые для исследования забвения политического являются в конечном счете лишь пролегоменами [137] О работах и методе Жерне см.: Humphreys S. C. Anthropology and the Greeks. London: Routledge & Kegan Paul, 1978. P. 76–106; Maffi A. Le «Recherches» di Louis Gernet nella storia del diritto greco // Quaderni di Storia. 1981. № 13. P. 3–54; Di Donato R. Une œuvre, une itinéraire (postface) // Gernet L. Les Grecs sans miracle. P. 403–420 и Di Donato R. Per una antropologia storica del mondo antico. Firenze: La Nuova Italia, 1990. . Я ограничусь лишь констатацией того, что имели место сдвиги. В чем нет ничего удивительного: не бывает традиции без сдвигов, и мы должны учитывать феномены дрейфа, на какой бы почве они ни происходили: например, хотя мы и можем сожалеть о том, что антропологи древней Греции не стали углубляться в изучение права, важное для Жерне, благие сожаления бесполезны, и поэтому я возвращаюсь к тому, что, на мой взгляд, представляет собой фундаментальный сдвиг – к эллипсису политического в самом сердце политического – чтобы попытаться понять, как он произошел и какой смысл ему можно придать.

Эллипсис политического, сказала я. На самом деле, если мы берем это греческое политическое в качестве предмета, который необходимо реконструировать по ту сторону всего многообразия документов (текстуальных, эпиграфических, археологических), несущих его печать, то мы уже работаем на метауровне, а значит, ситуация является бесконечно более запутанной, нежели с корпусом образов. Но есть и другая сложность: иконография, как кажется, постулирует цензуру всего политического, тогда как объявляя, как это делаю я, что политическое отсутствует в самом себе, мы конструируем некую идеальность политического как недостающего звена в аналитике, которая ему посвящена. И это недостающее звено, это скрытое измерение, которое я склонна если не отождествлять с тотальностью политического, то по крайней мере считать незаменимым для любой мысли о его функционировании, есть конфликт.

Возьмем в качестве весьма показательного примера институт жертвоприношения. Превратить жертвоприношение, к чему недавно призывало одно исчерпывающее исследование, в «кулинарную операцию», в которой убивают, чтобы съесть, на деле означает перенести акцент на промежуточный этап между умерщвлением и потреблением, а именно на соразделение, дележ [138] По поводу книги «La cuisine du sacrifice en pays grec» см. раннюю работу: Loraux N. La cité comme cuisine et comme partage. Note critique // Annales. Économies, Sociétés, Civilisations. 1981. № 4. P. 614–622. [partage]. И из этого дележа, мыслимого как эгалитарный, рождается политическое без истории, потому что распределение является полностью урегулированным, и в первую очередь потому, что нельзя быть уверенным, что власть, которую соразделяют все, все еще является властью. Но на самом деле схема, в основе которой лежит жертвоприношение, рассмотренная с этой точки зрения, является всего лишь переложением одной более древней модели, которая действительно была основополагающей. Я уже упоминала парадигму méson . Отмотав назад историю этой антропологии греческого политического, мы действительно наталкиваемся на этот центр, одновременно символический и реальный, значимый для всего города в целом, поскольку он является средой – серединой в собственном смысле слова, – где осуществляется дележ. Дележ власти в ротации должностей, соразделение логоса в споре, состязательном, но не конфликтном, в котором закон большинства претендует на то, чтобы возобладавшее в результате столкновения дискурсов мнение сходило за лучшее [139] Здесь я в общих чертах резюмирую 4-ю главу («Духовный мир „ полиса “») из: Vernant J. - P. Les origines de la pensée grecque, а также с. 82 и 93 из: Detienne M. Les maîtres de vérité dans la Grèce archaïque. Paris: Maspéro, 1967. .

Укорененное в méson политическое понимается как то, что преодолело конфликты – так сказать, раз и навсегда; Вернан ясно формулирует это во введении к «Проблемам войны в Древней Греции», противопоставляя политическое, которое «может быть определено как город, увиденный изнутри», войне, отождествляемой с «тем же городом, повернутым лицом вовне» [140] Problèmes de la guerre en Grèce ancienne / Éd. J.-P. Vernant. Paris: Éditions del’EHESS, 1968 (повторно опубликовано: Vernant J. - P. La guerre des cités // Vernant J.-P. Mythe et société en Grèce ancienne. Paris: Maspero, 1974. P. 40). Отметим, что утверждение о неразрывном характере мира и конфликта («с точки зрения греков… невозможно отделить силы конфликта от сил союза») относится не к классическому городу и политическому универсуму, но к религиозной мысли и институциональным практикам, связанным с личной местью. . Разумеется, это типично греческий способ уподоблять политическое мирному городу – следует только уточнить, что, как и в конце «Эвменид», мирный город находится в мире в первую очередь с самим собой – и помещать конфликт исключительно там, где его существование легитимно и даже желанно: во внешней войне, противопоставляющей город тому, что находится вне него (это также было единственным приведением в движение, которое Сократ в «Тимее» предусматривал для образцового города).

Политическое, то есть мирный город? Несомненно, здесь мы имеем дело с поистине греческим определением, самой распространенной из всех греческих концепций политического. Тем не менее нам еще остается решить, должны ли мы и впредь придерживаться языка греков для того, чтобы понять греческие категории. Очевидно, что этот момент невозможно пропустить. Однако я не уверена, что современная рефлексия должна здесь сказать свое последнее слово.