Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

На примере Бухары и Самарканда видно, что и сдача города не всегда спасала людей от повального ограбления и рабства. В других взятых монголами городах происходили подобные сцены. По словам Нисави, если бы рассказывать об этом подробно, то рассказы были бы совершенно одинаковы, пришлось бы только изменять имена осаждавших полководцев и названия осажденных крепостей [564] Нисави , Сират ас-султан, араб. текст, стр. 54; франц. пер., стр. 96; перс. версия, стр. 82. . Поэтому мы не будем дальше рассказывать подробно о судьбе отдельных городов, остановимся лишь на выдающейся благодаря исключительному героизму обороне Ходженда [565] Ныне Ленинабад. . Отряд монголов, отправленных для покорения областей по верхнему течению Сыр-Дарьи, взяв Фенакет (Бенакет) [566] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 70–71. , где была произведена обычная расправа над жителями, подошел к Ходженду. Здесь город с небольшими силами храбро защищал эмир Тимур Мелик. По словам Джувейни, это был такой герой, что если бы богатырь Рустам (герой «Шахнаме») жил в его время, то мог бы быть только его стремянным (букв, «носителем попоны»). Тимур Мелик, когда защищать город уже не стало сил, с тысячью храбрецов, не желавших склонить голову перед врагом, перенес оборону в укрепленный замок, стоявший на островке между двумя рукавами Сыр-Дарьи. Стрелы и камни баллист не долетали до замка. Чтобы взять замок, было послано 20 тыс. монголов и 50 тыс. «толпы» из юношей, согнанных издалека (из Отрара, Бухары, Самарканда); этой молодежи было приказано таскать камни с горы, лежавшей в 3 фарсангах (около 20 км) от реки, дабы построить дамбу. Но Тимур Мелик приготовил 12 барж, обтянутых сырым войлоком, с верхом, обмазанным глиной, пропитанной уксусом; благодаря этому баржи были неуязвимы для стрел и зажигательных снарядов из нефти. Ночью люди Тимур Мелика на этих баржах разрушали ту часть плотины, какую монголам удавалось возвести за день. Вскоре оборона острова стала невозможной. Тогда Тимур Мелик, приготовив 70 судов, погрузив на них людей, оружие и провиант, ночью, при свете факелов поплыл вниз по реке. По обоим берегам двигались конные монголы и метали в храбрецов стрелы и сосуды с горящей нефтью. Отстреливаясь, воины Тимур Мелика доплыли до Дженда. Там монголы по приказу Джучи навели понтонный мост, оснащенный баллистами. Тимур Мелик с горстью соратников вышел на берег и, преследуемый по пятам монголами, уходил от них через пустыню Кызылкум. Когда последние из. его воинов были убиты, он остался один, имея всего три стрелы. Три монгола настигали его. Пустив стрелу, он ослепил одного монгола, а двум другим сказал: «У меня есть еще две стрелы, как раз хватит для вас. Лучше уходите и спасайтесь!» Напуганные монголы повернули вспять, и Тимур Мелик добрался до Хорезма [567] Там же, стр. 71–73. .

В мае 1220 г. почти вся Средняя Азия до Аму-Дарьи была в руках завоевателей. Оставленные хорезмшахом в городах гарнизоны к тому времени были уничтожены. Хорезмшах Мухаммед не дал монголам ни одного сражения и сидел в бездействии в Келифе на берегу Аму-Дарьи. Услышав о приближении монголов, он бежал в Иран под благовидным предлогом сбора нового феодального ополчения. В погоню за ним был послан отряд Джэбэ и Субэдэя, но так и не догнал его. После бесполезных скитаний по Ирану, ничего не сделав для организации обороны, охваченный паникой, он думал теперь только о спасении своей жизни. Вместе с сопровождавшим его старшим сыном Джалал ад-Дином и небольшой свитой он укрылся на пустынном островке у юго-восточного побережья Каспия, где и умер от воспаления легких в конце декабря 1220 г. Еще раньше, летом 1220 г., крепость в Мазендаране, где укрылась Теркен-хатун, сдалась монголам из-за недостатка воды [568] Согласно Нисави («Сират ас-султан…», араб. текст, стр. 46; франц. пер., стр. 88; перс. версия, стр. 58–59), из-за необычной для климата Мазандарана засухи (в течение четырех месяцев не было дождя); по Джувейни («Тарих-и джахангушай», т. II, стр. 198–199), в крепости 40–15 дней не было воды; оба автора пишут, что тотчас после сдачи пошел дождь. О судьбе Теркен см. также: Ибн ал-Асир , Ал-Камиль фи-т-тарих, стр. 243; СМИЗО, т. I, стр. 13–14. . Теркен-хатун и женщины султанского гарема были отправлены в Монголию. Летом и осенью 1220 г. монголы под началом Тулуя взяли Мерв, Туе, Нишапур, Балх и другие города Хорасана; во всех этих городах была произведена «всеобщая резня» [569] Подробные рассказы см. у Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 117–140. О разорении Хорасана см. также у Сейфи («Тарих-наме-йи Херат», стр. 83–90); по словам Сейфи, старики со слов очевидцев передавали, что там не было «ни людей, ни хлеба, ни продовольствия и пшеницы» (там же, стр. 83) и что «от пределов Балха до Дамгана целый год люди постоянно ели человеческое мясо, собак и кошек, ибо Чингисхановцы сожгли все [продовольственные] амбары» (стр. 87). . Лето 1220 г. Чингис-хан провел в окрестностях Несефа: на кочевках. Осенью Чингис-хан взял приступом Термез, все жители которого были вырезаны [570] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 402. . Зимой 1220/21 г. Чингис-хан был на берегу Аму-Дарьи.

Осенью 1220 г. военными действиями был еще не затронут Хорезм: эта богатая земледельческая область со всех сторон защищалась пустыней и Аральским морем. В Хорезме командование войсками перешло к герою Ходженда Тимуру Мелику. Его войска разбили подходивших к Гурганджу (Ургенчу) монголов во главе с Джучи. В январе в Ургенч прибыл Джалал ад-Дин, к которому перешел титул хорезмшаха и султана, с братьями. Он был единственным способным полководцем и правителем и мог бы в дальнейшем успешно организовать и возглавить сопротивление войскам Чингис-хана, который, как стало ясно, не собирался ограничиться завоеванием Средней Азии. Но в Хорезме уже после бегства Теркен-хатун началась борьба феодальных клик за власть. Эти клики, особенно враждебная Джалал ад-Дину клика сторонников Теркен-хатун, не желали видеть во главе государства сильного человека, каким был он, отказывались повиноваться ему, и он едва избежал покушения на свою жизнь. Видя невозможность организовать оборону Хорезма, Джалал ад-Дин вместе с Тимуром Меликом и отрядом в 300 воинов покинул Хорезм, пересек пустыню Каракум и у шея в Хорасан, а оттуда — в нынешний Афганистан, чтобы там создать очаг сопротивления войскам Чингис-хана.

В Гургандже тем временем мужественные горожане [571] Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 257; СМИЗО, т. I, стр. 32. энергично готовились к борьбе. Но не было предводителя. Взявшая верх клика сторонников Теркен-хатун провозгласила султаном и хорезмшахом ее родича, тюркского эмира Хумар-тегина, человека бездарного и трусливого [572] Горожане в насмешку прозвали его «ноурузовским падишахом», т. е. шутовским царем, избираемым в день празднования Ноуруза — Нового года по солнечному календарю (21 марта), наподобие «майского короля» в Западной Европе. ( Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 98). . Прочие предводители были настолько ничтожны, что, по словам Джувейни, не стоило перечислять их по именам [573] Там же, стр. 97. Один из них был прозван Кух-и дуруган — «Гора лжи» (перс.). . Между тем к городу приближались монголы. Так как Гургандж, один из самых многолюдных городов Востока, был хорошо укреплен, для осады его Чингис-хан направил очень большие силы. Сперва подошли корпуса под командованием Чагатая и Угэдэя, потом корпус во главе с Джучи и еще отдельные отряды; все они вели за собой «толпы» из пленных юношей для осадных работ. Жаждавшие боя городские низы сделали вылазку. Но монголы, по своему обычаю, обратились в притворное бегство, завлекли горожан в засаду, часть их перебили и, преследуя остальных, ворвались в городские ворота. Горожане бились целый день и изгнали вторгшихся врагов. Тогда монголы перешли к осаде по всем правилам [574] По Нисави («Сират ас-султан…», араб. текст, стр. 92; франц. пер., стр. 153; перс. версия, стр. 124), осада началась в месяце зу-л-ка'да 617 г. х. (январь 1221 г.). Согласно Ибн ал-Асиру, осада продолжалась пять месяцев. Наиболее подробный рассказ об осаде Гурганджа см. Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр, 97–101. . Осада затянулась из-за разногласий между военачальниками. Джучи, который вообще считался противником отцовской политики массовых разрушений и массового уничтожения населения [575] Об этом говорит Джузджани («Табак-ат-и Насири», стр. 379), вообще враждебный к чингисидам. После смерти Чингис-хана и Угэдэй не придерживался упомянутой политики отца (подробную характеристику Угэдэя см. Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 158–195). , хотел сохранить богатый город с его населением (тем более что Хорезм должен был достаться ему в удел) и предложил горожанам сдаться, обещая им жизнь и свободу [576] Нисави , Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 94; франц. пер., стр. 154; перс. версия, стр. 124. . Чагатай же был против любых послаблений жителям. Но горожане не хотели и слышать о сдаче.