Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

Местная феодальная знать, и кочевая и оседлая, вместе с монархами, как в Средней Азии, так и в Иране оказалась неспособной хоть на время оставить свои распри, объединиться и оказать стойкое и сплоченное сопротивление завоевателям [518] Ибн ал-Асир (Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 324; СМИЗО, т. I, стр. 39) говорит: «Мы не видим между царями мусульманскими никого, в ком было бы желание вести священную войну или вступиться за веру; нет, каждый из них только предается своим забавам, увеселениям и притеснению своих подданных. А это, по-моему, страшнее врага!» . К тому же эта знать (в частности, и последний хорезмшах Джалал ад-Дин) нередко боялась народных масс и чаще всего даже не пыталась объединить их и возглавить сопротивление. Мало того, многие феодалы довольно легко и быстро подчинялись или даже прямо присоединялись к монгольским войскам либо из ненависти к хорезмшаху Мухаммеду, либо просто ради того, чтобы сохранить свои земли и феодальные привилегии. Даже часть мусульманского духовного сословия — факихов, недовольная хорезмшахом, легко подчинилась «неверному» завоевателю; эти факихи сыграли прямо предательскую роль при осаде монголами Бухары и Самарканда; шейх ал-ислам в Мерве и казий в Серахсе служили агентами монголов при завоевании ими этих городов. Мервский шейх ал-ислам позволил себе даже во время проповеди с кафедры ( минбар ) в соборной мечети пожелать, гибели врагам монголов, вызвав тем возмущение присутствовавших [519] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 121–122. .

Сообщения источников убеждают нас, что повсюду в Средней Азии, равно как и в Иране и в странах Закавказья, наиболее активными и инициативными борцами против войск Чингис-хана были народные массы, главным образом низы городского населения, ремесленники, более сплоченные, организованные в цехи ( аснаф ) и приученные владеть оружием, и городская беднота ( 'аййар ). Известна руководящая роль городских низов [520] Источники обычно называют их: 'авамм (араб. «простонародие»), аубаш (араб. «чернь»), рунуд (перс, «бродяги»), 'айаран (араб.-перс. «подонки»). в обороне ряда городов, таких, как Сыгнак, Ашнас [521] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 67–68. , Мерв [522] Там же, т. I, стр. 121. , Герат [523] Джузджани , Табакат-и Насирй, стр. 350; Сейфи Xереви , Тарих-наме-йи Херат, изд. перс. текста проф. Мухаммед-Зубейра ас-Сиддики» Калькутта, 1944, стр. 72–82. . Нередко горожане, вопреки воле феодальных верхов, стойко защищали свои родные города, как то было в Сыгнаке. Даже покоренные горожане вновь поднимали восстания — в Мерве и Герате в 1221 г.; в Бухарском оазисе в-1238 г. восстали крестьяне и горожане [524] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 85–90; А. Ю. Якубовский , Восстание Тараби, 1238 г., — Труды ИВАН, т. XVII, М.—Л., 1936. .

Это объяснялось тем, что политика Чингис-хана по отношению к мирному населению завоеванных стран грозила тяжелыми бедствиями именно широким народным массам — крестьянам и городским низам. Их ожидали или массовая резня, или увод в полон и рабство, или — и это еще в лучшем случае, — согласно определению С. П. Толстова, «наиболее жестокие и реакционные, полурабские формы феодальной эксплуатации» [525] См. С. П. Толстов , По следам древнехорезмийской цивилизации… М., 1948, стр. 318. .

Нашествия кочевых завоевателей на культурные оседлые общества, как правило, сопровождались опустошением и ограблением захваченных областей. Но обычно это были стихийные разрушения и избиения людей. А империя Чингис-хана с самого начала была несравненно более сплоченным и организованным конгломератом кочевых обществ, нежели объединения прежних завоевателей-кочевников. Поэтому при Чингис-хане применялись организованные грабеж и раздел военной добычи, опустошения целых районов и истребление мирного населения. Это была целая система массового организованного террора, проводившаяся сверху (а не снизу, рядовыми воинами, как при прежних вторжениях кочевников) и имевшая целью уничтожение способных к сопротивлению элементов населения, запугивание мирных жителей и создание паники в завоеванных странах.

Обычно завоеватели поступали таким образом. При осаде города пощада (араб. аман ) жителям давалась только в случае-немедленной сдачи (но и это правило иногда не исполнялось, если завоевателям это казалось невыгодным). Если город сдавался только после долгого сопротивления, жителей его выгоняли в поле, где они оставались пять-десять дней и более под надзором монгольских воинов. Закончив ограбление города и дележ добычи, они принимались за горожан: военных убивали, семьи их обращали в рабство. Девушек и молодых женщин также обращали в рабынь и делили между знатью и воинами.

Ремесленников и искусных мастеров распределяли в качестве рабов между монгольскими царевичами и знатью (либо уводили в Монголию [526] Cейфи , Тарих-наме-йи Херат, стр. 107–109. — Автор приводит рассказ о тысяче шелкоткачей, уведенных из Герата при первом его взятии (1221 г.) в качестве рабов с семьями в Монголию, где их поселили, обязав поставлять определенное число шелковых одежд для ханской ставки. , либо оставляли для эксплуатации на месте), но их участь была лучше тем, что их часто не разлучали с семьями. Здоровую мужскую молодежь брали в «толпу» (перс. хашар , из араб. хашр ), т. е. для тяжелых осадных работ и обозной службы, а во время сражений «людей толпы» ставили впереди войска, делая их мишенью для выстрелов их же соотечественников. Остальным жителям позволяли вернуться в их разоренные жилища.

Не лучше было и положение сельчан. «Всякий раз, — писал Нисави, — как татарский отряд, числом, положим, в тысячу всадников, опустошал какой-нибудь округ, он собирал крестьян, каких находил в селениях, и отводил их к главному городу округа. Там крестьян заставляли ставить баллисты ( манджаник , араб.) и рыть окопы, пока город не будет взят» [527] Нисави , Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 52, франц. пер., стр. 92; в персидской версии (стр. 79) текст несколько изменен. «Если нападала тысяча всадников (монголов), они приводили две-три тысячи сельских жителей и заставляли их [ставить] баллисты, пробивать степы и делать подкопы [при осаде]». .

Если же город удавалось взять только штурмом после упорного сопротивления или если в уже покорившемся городе вспыхивало восстание, монгольские полководцы производили «всеобщую резню» (араб.-перс. катл-и гамм ), а оставшихся жителей, выгнав их предварительно в поле, делили между воинами, которые обращали их в рабство. Арабские и персидские источники приводят не менее трех десятков случаев «всеобщей резни». Так было в Отраре, Сыгнаке, Ашнасе, Термезе, Нисе, Балхе, Нишапуре, Сабзаваре, Тусе, Гургандже, Герате (при вторичном взятии после восстания) [528] Подробнее ом. в работе: И. П. Петрушевский , Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII–XIV вв., М.—Л., 1960, стр. 32, 40, 67–71. Книга издана в персидском переводе: И. П. Петрушевский , Кишаварзи на мунасабат-и арзи дар Иран-и ахд-и могуль, тт. I–II, Тегеран, 1344–1966 (перевод Керима Кишаварза, изд. Тегеранского университета). и в других местах. Порою вместе с городами вырезывались и их сельские округи [529] По словам Сейфи (стр. 83), в городе Херате после резни 1222 г. осталось только случайно уцелевших 40 человек, да и в сельском округе сохранилось не больше ста человек (там же, стр. 183). Подробно см. И. П. Петрушевский , Труд Сейфи как источник по истории Восточного Хорасана, — Труды ЮТАКЭ, т. V, Ашхабад, 1955, стр. 130–162. . После резни пленных писцов заставляли подсчитывать число убитых. По словам Джувейни, после резни в Мерве подсчет убитых продолжался 13 дней [530] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 128. .