Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

Перед стенами Бухары Чингис-хан появился неожиданно в феврале (согласно Ибн ал-Асиру и Джузджани) или в начале марта (согласно Джувейни) 1220 г. Начальник оставленного в Бухаре хорезмшахом гарнизона (тюрки-кочевники) Как-хан с частью воинов сразу же бежал и потом присоединился к хорезмшаху [544] Джувейни передает слух, что Кок-хан был монгол, ранее бежавший от Чингис-хана и перешедший на службу к хорезмшаху («Тарих-и джахангушай», стр. 80). . Другая часть гарнизона во главе с тремя ханами и частью жителей вечером того же дня покинули город, но на берегу Аму-Дарьи монголы настигли и истребили их всех. На другой день духовное сословие и знать ( а'имма ва ма'ариф ) открыли городские ворота и вышли навстречу Чингис-хану. Тем самым они предали горожан, неожиданно сдав город без переговоров. Соборная мечеть была занята монголами и осквернена, списки Корана были разбросаны по двору мечети, а сундуки, в которых эти списки хранились, сделались корытами для корма монгольских коней; имамы, шейхи, сеййиды, улемы и муджтахиды должны были выполнять роль конюхов при конюшнях. Чингис-хан велел составить списки богачей; в них внесли 280 человек (190 горожан и 90 иногородних, укрывшихся в Бухаре); их обязали отдать все свои богатства и назначили людей из горожан для выявления и сбора богатств в городе. Часть воинов хорезмшаха из тюрков-кочевников заперлась во внутренней цитадели ( хисар ). Чингис-хан приказал жителям города взять цитадель своими силами; но «так как горожане, насколько было возможно, уклонялись от битв и ночных атак, то Чингис-хан приказал зажечь город; поскольку дома во всем городе были деревянные [545] Собственно глинобитные с деревянными каркасами и перекрытиями, как обычно строили в Средней Азии. , то большая часть города в несколько дней сгорела, кроме соборной мечети и некоторых зданий из жженого кирпича» [546] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 82. . Тогда жителей Бухары снова погнали на штурм цитадели, которая наконец была взята. Тюркские ханы, вожди племен, знать и рядовые воины были все убиты [547] Там же, стр. 83. По словам Джувейни, их было «более 30 тыс. человек» (видимо, считая и убитых раньше); по Ибн ал-Асиру, в цитадели заперлось только 400 тюрков. , а их дети и жены уведены в рабство. Укрепления были срыты, все горожане выгнаны на время в поле. Чингис-хан «подарил им жизнь», но юноши и мужчины зрелого возраста были взяты в «толпу» ( хашар ) для осады Самарканда и Дабусии [548] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 79–85. . Из-за разрушения города жители рассеялись по окрестностям. Когда у одного бухарца, бежавшего в Хорасан, там спросили о судьбе Бухары, он ответил кратко: «Пришли, разрыли [549] Т. е. разрыли все дворы и подвалы сожженных зданий, разыскивая зарытые в землю деньги и ценности (обычный в то время прием завоевателей). , сожгли, перебили, увели в неволю и ушли» [550] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 83. .

Таков приведенный рассказ Джувейни. Рассказ Ибн ал-Асира, использовавшего рассказы очевидцев, во многом совпадает с рассказом Джувейни: упомянуты и осквернение соборной мечети и списков Корана, и вымогательство богатства у горожан (Ибн ал-Асир прибавляет: пытками и истязаниями). Но он сообщает и такие факты, которых нет у Джувейни, — жители Бухары были выгнаны в поле: «И они вышли из города, лишившись своего имущества: ни у одного из них не осталось ничего, кроме платья, какое было на нем». Чингис-хан приказал воинам разделить между собою жителей Бухары, иначе говоря, обратить их в рабство. «Они (татары), — говорит Ибн ал-Асир, — поделили их, и был это день ужасный из-за обильного плача мужчин, женщин и детей. Разбрелись они в разные стороны и были истерзаны как лохмотья; и женщин они (татары) поделили между собою». По словам Ибн ал-Асира, татары насиловали доставшихся им женщин тут же на глазах у горожан, которые «смотрели и плакали», ибо не могли ничем помочь. Но имам Рукн ад-Дин с сыном и казий Садр ад-Дин, не стерпев зрелища массовых насилий над женщинами, бросились на насильников и бились с ними, пока не были убиты. Бухара была разрушена до основания, «как будто ее вчера и не было» [551] Ибн ал-Асир , Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 238–240; СМИЗО, т. I, стр. 8–10. .

У В. В. Бартольда идеализация монгольского государства проявляется, между прочим, в том, что он, передавая рассказы источников, смягчает их. Так, он почти целиком пропускает драматический рассказ Ибн ал-Асира, не упоминает об обращении жителей Бухары в рабство, а вместо рассказа о массовых насилиях над женщинами говорит только, что монголы «позволяли себе насилия над женщинами» [552] В. В. Бартольд , Туркестан…, стр. 478. Курсив наш. При такой передаче создается впечатление, что речь шла лишь о единичных актах произвола, а не о судьбе чуть ли не всего женского населения города. . Говоря о сожжении Бухары, В. В. Бартольд пишет: «Едва ли есть основание предполагать, что сожжение города входило в планы Чингис-хана; пожар был почти неизбежен при разграблении города… вследствие скученности построек» [553] В. В. Бартольд , Туркестан…, стр. 478. . А между тем Джувейни прямо говорит, что Чингис-хан «повелел зажечь кварталы [города] [554] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 82. . Мы привели здесь два примера, но надо сказать, что у В. В. Бартольда и все изложение истории вторжения войск Чингис-хана в Среднюю Азию рисуется в смягченном виде не сравнению с мрачными рассказами источников, даже промонгольских (Джувейни и Рашид ад-Дин).

После взятия Бухары Чингис-хан двинулся к Самарканду с войском, ведя за собою осадную «толпу» из бухарских пленников [555] Ибн ал-Асир , 'Ал-Камиль фи-т-тарих, стр. 240; СМИЗО, т. I, стр. 10. , «которые шли за ним пешком, в самом гнусном виде; всякого, кто уставал или изнемогал от ходьбы, убивали» [556] Там же. . Самарканд, имевший большой гарнизон, включавший, помимо тюркских воинов хорезмшаха, также вооруженных горожан [557] По Джувейни, в городе было 60 тыс. тюркских воинов хорезмшаха и 50 тыс. таджиков (вооруженных горожан) при 20 слонах. По Ибн ал-Асиру, воинов хорезмшаха было 50 тыс., по Нисави — 40 тыс. , мог бы защищаться долго. Но воля к борьбе была только у городских низов. По рассказу Джувейни, тюркские воины под начальством Алп-Эр-хана сделали вылазку и нанесли урон монголам. Но современник событий Ибн ал-Асир рассказывает иное: «Выступили против них (татар) смельчаки из жителей его (города), да люди крепкие и сильные, но не вышел с ними ни один из войска хорезмийского (тюрков), оттого что в их сердцах был страх перед этими проклятыми (татарами). Сразились с ними пешие [горожане] вне города. Татары не переставали отступать, а жители городские преследовали, надеясь одолеть их, но неверные завлекли их в засаду» [558] Ибн ал-Асир , Ал-Камиль фи-т-тарих, т. I, стр. 241; СМИЗО, т. I, стр. 11. По Ибн ал-Асиру, погибших самаркандцев было 70 тыс.; по Джувейни — 50 тыс. . Попавшие в засаду горожане были перебиты все. Этим воспользовались верхи духовного сословия и знать Самарканда. Шейх ал-ислам, казий и имамы без ведома горожан договорились о сдаче города, выговорив свободу и безопасность только для себя и близких к ним или зависимых от них людей. Всех пощаженных людей было около 50 тыс. [559] Эта цифра не вызывает удивления. Так, в г. Балхе четвертая часть горожан — 50 тыс. — принадлежала к духовному сословию; это были, помимо собственно духовных лиц с их семьями, их слуги и челядинцы, зависимые от них люди, студенты медресе и сейиды — потомки пророка ('Алиды). См. Афлаки , Житие Джалаль ад-Дина Руми, — в кн. Cl. Huart , Les saints des derviches, — tourneurs, t. I, Paris, 1918, стр. 15. Предатели открыли ворота, и горожане неожиданно увидели монгольских воинов в городе. Алп-Эр-хан с тысячью тюрков прорвался сквозь окружение монголов к бежал. Еще тысяча храбрецов заперлись в мечети в цитадели и сражались до последнего человека. Остальные тюркские воины хорезмшаха (среди них тюрки-канглы) со своими ханами и эмирами сдались после того, как Чингис-хан обещал принять их к себе на службу, но в следующую за тем ночь все они были перебиты (будто бы 30 тыс.), их жены и дети обращены в рабство. Много горожан было убито в городе; уцелевших от меча (кроме упомянутых выше 50 тыс., находившихся под покровительством шейх ал-ислама) выгнали в поле и, по монгольскому обычаю, сосчитали; женщины были изнасилованы [560] Ибн ал-Асир , Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 241; СМИЗО, стр. 11. ; 30 тыс. ремесленников были розданы в качестве рабов сыновьям и родичам Чингис-хана [561] О рабах-ремесленниках см. ниже. , такое же число юношей и здоровых мужчин взяли в «толпу». Остальным горожанам Чингис-хан позволил выкупить свою свободу за 200 тыс. динаров и вернуться в город [562] Число их могло быть до 50 тыс., судя по тому, что Чань-чунь (ТЧРДМ, т. IV, СПб., 1866, стр. 326 и сл.), посетивший Самарканд в 1222 г., в своих записках сообщает, что в Самарканде осталось 100 тыс. — четверть прежнего населения (400 тыс.); вероятно, из них 50 тыс. были люди, связанные с шейх ал-исламом, а остальные 50 тыс. — выкупившие свою свободу. , где был поставлен монгольский правитель [563] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 90–96. Датировка взятия Самарканда у Джувейни (май — июнь 1220 г.) невероятна, так как, по словам того же автора, Чингис-хан после взятия Самарканда провел весну близ города. Верной следует считать датировку Ибн ал-Асира (между 8 марта и 6 апреля 1220 г.) или Джузджани (19 марта 1220 г.). .