Динара Дубровская - Миссия иезуитов в Китае

В своем втором и последнем письме из Пекина в Рим Риччи снова просил о том же. Прошли годы после его смерти, когда эта просьба все же была выполнена, и соответствующим образом подготовленных священников прислали в Пекин. Когда это произошло, иезуиты завладели одним из наиболее перспективных способов укрепления своего влияния в Китае — в точности по предсказанию Маттео Риччи. В весьма драматических обстоятельствах члены "Общества Иисуса" в Пекине продемонстрировали превосходство европейской астрономической науки перед тогдашней китайской. Но именно Риччи первым увидел перспективность развития этой отрасли и направил просьбу о присылке западных астрономов, которые по прибытии в Китай сделали один из наиболее весомых вкладов в китайскую науку и жизнь.

Вклад Риччи в знания о Китае был более существенным. Во втором издании книги Хаклюйта «Основные плавания, морские путешествия, маршруты и открытия английской нации», опубликованной в 1599 г., раздел, рассказывавший о Китае, вплотную следует за материалом, уже опубликованным Алессандро Валиньяно, который в свою очередь опирался на доклады Риччи. И хотя доводы Риччи в старом споре об идентификации «Катая» Марко Поло и Китая не появились в печати вплоть до его смерти, именно они в результате положили конец этим сомнениям. Его описание путешествия брата Бенто Гоэса, который умер на дальних западных рубежах Китая в финале многосложного пути из Агры в Индии, раз и навсегда доказало то, что Риччи сам для себя уже решил: «Катай» Марко Поло был, в сущности, тем самым Китаем, который знал он.

Но, возможно, наибольшее влияние на знания европейцев о Китае оказала публикация в 1615 г. дневников Риччи, переведенных на латынь и опубликованных Триго. Эта книга вскоре появилась на французском, немецком, испанском и итальянском языках, а отрывки из нее были использованы в « Purchas His Pilgrims », опубликованной в 1625 г. по-английски. К великому сожалению, огромное количество, точной и полезной информации из дневников Маттео Риччи недостаточно хорошо было введено в оборот теми, кто в ближайшее после него время пытался устанавливать или поддерживать отношения с Китаем. Единственными, кто смог извлечь практическую пользу из написанного Риччи, за столетие, последовавшее после его смерти, были сами иезуиты. Остальной западный мир оставался по-прежнему верен Катаю Марко Поло. По счастью, для западных наблюдателей Китай являлся мало изменяющейся цивилизацией, где базовые радикальные изменения были редки, и поэтому свидетельства очевидцев со временем устаревали минимально.

Риччи больше интересовался людьми, чем вещами, хотя в его дневниках можно найти массу прекрасных описаний самых различных предметов и тем — от китайского лака до строительства. Личности и возможности их обращения в христианство поглощали его воображение значительно сильнее, чем помпезность минского Пекина, а философия Китая и его собственная попытка вплести в нее христианскую религию занимала его мысли гораздо больше, чем красоты и особенности китайского пейзажа. Будучи целеустремленным человеком, Риччи, тем не менее, не был «упертым». Губернатор одной провинции как-то сказал о нем: «Риччи так долго был в Китае, что он уже больше не иностранец, а китаец». Это было почти полной правдой. Риччи был первым и во многих смыслах лучшим из всех тех, кто последовал за ним; он был преданным Китаю (или, скорее, своей собственной концепции — какими должны были быть китайцы) человеком, который уже наполовину стал неевропейцем и нашел свой второй дом на Востоке.

В своем последнем, датированном февралем 1609 г., письме в Рим Риччи снова подчеркнул важность присылки в Китай людей «не только хороших, но также талантливых, так как мы имеем дело с людьми как умными, так и учеными». Те, кого обратил в христианство Маттео Риччи, и были в основном именно такими людьми.

Ближайшим другом итальянского иезуита среди китайцев был Сюй Гуанчжи, блестящий ученый, которого отец Каттанео ( Cattaneo ) окрестил в Нанкине Павлом. В 1601 г. Павел Сюй приехал в Пекин сдавать императорские экзамены, которые проводились в столице каждый третий год. Будущая элита китайской бюрократической машины выбиралась из числа тех, кто успешно сдавал эти экзамены. Сюй вышел седьмым из этого испытания, но ввиду некоей чисто технической ошибки не попал в число избранных. Из-за этого он был вынужден ждать еще три года до следующей экзаменационной сессии в 1604 г., когда снова приехал в Пекин, заново сдал экзамены и был официально утвержден. Воодушевленный Риччи, Сюй выдержал после еще более суровый экзамен, который помог ему занять место в императорской Академии. Отныне он мог претендовать на такие ключевые посты в высших эшелонах государственной машины, как пост официального историка, составителя императорских указов или же, что было намного важнее для Риччи, — на пост учителя императорских сыновей. Сюй был человеком выдающегося интеллекта и живого ума. Он стал советником и своего рода защитником иезуитской миссии. Через его посредничество Риччи познакомился с сотнями чиновников из всего Китая, которые приезжали в Пекин. Эти знакомства давали ему возможность облегчить жизнь миссиям, основанным в китайских провинциях. Павел Сюй как-то сказал о Риччи: «У нас сейчас есть благородный господин ( цзюньцзы ), высокоученый и великий, который принес нам моральный завет для совершенства…» [90] Une Rencontre de l'Occident et de la Chine: Matteo Ricci. Paris, 1983, c. 182. . Вдвоем Риччи и Сюй перевели на китайский язык «Элементы» Евклида. Из всех знакомых Риччи только лишь Сюй и еще один обращенный, Ли Шицзао, смогли овладеть предметом.

Однако счастливое сотрудничество Риччи с Павлом Сюем было прервано в 1607 г., когда умер отец последнего, и сын был вынужден по традиции отойти от общественной жизни и уехать в провинцию, чтобы провести там три года, справляя траур по усопшему родителю. К счастью для Риччи, который располагал влиятельными друзьями, в то же самое время к пекинской миссии присоединился отец Сабатино де Урсис ( Sabatino de Ursis ), заменивший Пантойю, с которым Риччи было довольно-таки трудно ладить. Новый священник приехал с юга Италии, и впервые за многие годы у руководителя миссии появился европейский товарищ, подаривший ему тепло и человечность настоящей дружбы, некто, с кем он мог бы поговорить по-итальянски. Их дружба скоро упрочилась и поддерживала Риччи в последние годы его жизни.

Надо отметить и еще одного человека, выдающегося мыслителя Ли Шицзао, окрещенного Львом ( Leo ), который как раз и смог разобраться в Евклиде. Он сдал свои экзамены в 1598 г. в возрасте 33 лет, заняв восьмую позицию в списке, и был назначен в Министерство общественных работ в Пекине. Риччи познакомился с ним вскоре после его приезда в столицу, и их дружба с тех пор никогда не ослабевала. В течение девяти лет Риччи боролся за обращение Ли в христианство, но безуспешно — не потому, что тот не принимал христианской доктрины, а из-за того, что не мог отказаться от своих наложниц. Ли был географом и некогда опубликовал карту мира, на которой был изображен один лишь Китай. Карты итальянского друга открыли ему глаза на географическую реальность, и именно Ли Шицзао был тем, ради кого Риччи сделал грандиозную настенную проекцию карты под два метра высотой и о шести панелях, отображавшую глобальный образ Земли. Он также перевел одну из книг Клавия и первый ввел в культурный оборот в Китае книгу английского автора Джона Холирудза — «Трактат о сферах» ( John Holyroods « Tractatus de Sphaera »), к которому Риччи написал стихотворение. Стихотворение было озаглавлено «Трактат о созвездиях», и в нем двадцати восьми созвездиям китайского неба давались четкие характеристики в форме легко запоминающегося рифмованного произведения. Незадолго до смерти Риччи Ли Шицзао все же отказался от своих наложниц и был наконец крещен.