Иван Смирнов - Восстание Болотникова 1606–1607

Борьба землевладельцев против крестьянских переходов, однако, не ограничивалась применением ими одних лишь средств экономического воздействия на переходящего крестьянина.

В тех случаях, когда эти средства оказывались недостаточно эффективными, землевладельцы дополняли их актами прямого насилия, не допуская ухода от них крестьян. Именно эта сторона проблемы крестьянского перехода исчерпывающе освещена в челобитье царю крестьян черных деревень Пусторжевского уезда (текст челобитья сохранился в составе царской грамоты от 5 сентября 1555 г. новгородским дьякам). В своем челобитье крестьяне жаловались царю на чрезвычайно своеобразное толкование «детьми боярскими» — помещиками — правил Судебника о крестьянских переходах: «дети боярские Ржевские, и Псковские, и Лутцкие и из иных присудов вывозят за собя во хрестьяне жити наших крестьян из Ржевских из черных деревень, не по сроку, по вся дни, безпошлинно; а как деи изо Ржевских из наших деревень приедут к ним отказщики, с отказом, в срок, крестьян из-за них отказывати в наши в черные во Ржевские деревни, которые крестьяне похотят итти жити в те в наши в черные деревни, и те деи дети боярские тех отказщиков бьют и в железа куют, а хрестьян деи из-за себя не выпущают, да поймав деи их мучат и грабят и в железа куют, и пожилое деи на них емлют не по судебнику, Рублев по пяти и по десяти; и отказати де им крестьянина из-за тех детей боярских немочно» [82].

Таким образом, если сами помещики, когда дело шло о привлечении крестьян на свои земли, вывозили за себя крестьян, не считаясь с Юрьевским сроком и не платя пожилого, то в тех случаях, когда крестьяне пытались уйти от них (в данном случае — на черные земли), нарушение помещиками Судебника принимало прямо противоположное направление, выражаясь не только в самовольном десятикратном повышении величины пожилого (по Судебнику пожилое равнялось полтине или рублю), но и в открытом применении силы против крестьян.

Новым этапом в развитии крепостничества явилась эпоха опричнины. Можно отметить три момента, характеризующие изменения в положении крестьянина в связи с опричниной:

1. Захват крестьянских земель.

2. Обострение борьбы за крестьянина как рабочую силу.

3. Рост крестьянских повинностей.

Конфискация в годы опричнины огромной массы боярских и княжеских земель сопровождалась захватами феодалами и крестьянских земель. Отмеченное выше резкое уменьшение размеров крестьянской запашки на двор падает как раз на годы опричнины. Одной из форм, в которых осуществлялся этот захват крестьянских земель, было размежевание опричных и земских земель. Сохранившиеся документы дают возможность проследить этот процесс превращения крестьянской земли в собственность феодалов во всей его конкретности.

Одна из крестьянских челобитных (крестьян села Борисовского, Владимирского уезда, 1585 г.) так рассказывает историю потери крестьянами своей земли в годы опричнины: «Молчали мы по ся места потому, что Суздальский уезд был в опричнине, а наше село Борисовское было в земском, и мы ждали времени, как государю побити челом, да не лучилося... А как Игнатий Блудов писал и отмежевал в опришнину, и ему тогда была воля: что хотел, то писал и отписал у нас тогда Игнатей луг за рекою за Нерлью против села Мордаша, а ставитца на нем сена 300 копен; да Игнатей же отмежевал у нас лесу-бору по ту же сторону Нерли, 80 десятин, и тот лес отдал в Суздальский уезд к селу Батыеву, а ныне то село за Савою за Фроловым» [83].

Попытка крестьян добиться возвращения отнятой у них земли (что и составляло цель челобитной), как и следовало ожидать, не привела ни к какому результату, и Савва Фролов так и остался владельцем «отмежеванной» земли.

Вместе с захватами крестьянских земель опричнина привела к огромному разорению крестьянского хозяйства. Наиболее ярким документальным свидетельством этой стороны деятельности опричников являются протоколы «обысков», произведенных на землях Вотской пятины, Новгородской области, в 1571 г. для выяснения причин запустения земель в этом районе. Обыски эти рисуют потрясающую картину разорения крестьянства опричниками. Целые деревни начисто опустошались побывавшими в них опричниками, а население их либо убивалось, либо «безвестно бежало» [84].

Крестьянин, однако, интересовал опричников не только как объект грабежа. Еще важнее и ценнее он был для феодалов как рабочая сила. Именно этим объясняется та степень остроты борьбы за рабочую силу, которая характеризует эпоху опричнины. В годы опричнины право крестьянского перехода еще больше, чем прежде, приобретает вид права помещиков перевозить на свои земли нужных им крестьян.

Современник и активный участник опричнины, немецкий авантюрист Генрих Штаден в своих записках очень хорошо определил реальную сущность права крестьянского выхода в эпоху опричнины. Упомянув, что «все крестьяне имеют в Юрьев день осенний свободный выход. Они принадлежат тому, кому захотят», Штаден затем с циничной откровенностью продолжает: «Кто не хотел добром переходить от земских под опричных, тех вывозили насильством и не по сроку. Вместе с тем увозились и сжигались [и крестьянские] дворы» [85].

Документальные источники полностью подтверждают это свидетельство Штадена. В уже цитированном издании Д. Я. Самоквасова «Архивный материал» опубликована серия документов, относящихся к поместью некоего Юрия Нелединского. Сам Ю. Нелединский был взят в 1570 г. в опричнину, в связи с чем его бывшее поместье, расположенное на территории земщины, в Вотской пятине, подлежало отписке «на государя». Обыск, произведенный в 1571 г. подьячим П. Григорьевым в деревнях поместья Нелединского в связи с отпиской поместья на государя, обнаружил интереснейшее явление: за те несколько месяцев, которые прошли между переходом Ю. Нелединского в опричнину и отпиской его поместья на государя, оно потеряло почти половину живших в нем крестьян (31 из 64), оказавшихся вывезенными различными помещиками. Производивший отписку П. Григорьев попытался вернуть обратно вывезенных крестьян, но ему удалось сделать это лишь частично (из 31 вывезенного крестьянина было возвращено 26). Замечательно при этом, что из пяти крестьян, которых не удалось водворить на старое место, четыре были вывезены в опричнину. Петр Григорьев, правда, сделал попытку вывезти и этих крестьян. Но когда он вместе со старостой и целовальниками «повезли тех крестьян назад в Юрьевскую деревню в Перносарь за царя великого князя, и приехав из опришнины , из Михайловского погоста, ис Пороския волости крестьяне Оформико Кузьмин, да Федко Басков Фалкова, да Шабанко Дмитров и с ыными многими людьми, да тех крестьян... выбили, и повезли их к собе в волость со всеми животы, без отказу и без пошлин, силно » [86].