Андрей Дворниченко - Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Впрочем, другое соображение В.И. Сергеевича весьма интересно. Он различает служилых князей-вотчинников и безземельных. «Возникновение служилых князей-вотчинников, надо полагать, относится ко времени более позднему, чем возникновение разряда безземельных служилых князей», — писал ученый. [714] Это действительно так. Все ранние служилые князья, будь то в Галичине или Волыни XIII в., или Минской земле XIV ст., [715] явно не являются отчинннками. Затем служилые князья начинают появляться в конце XIV в. Причем все это были уже князья с отчинами, князья пограничной зоны с Московским княжеством, но их социальный портрет уже другой. Значит, под названием «служилых» князей скрываются разные и по статусу, и по хронологии своего бытования категории князей. Но обратим внимание на то, что и в том и в другом случае само употребление по отношению к ним термина «служебный» во многом вызвано самой экстремальностью их положения. В одном случае они без отчин и по этой причине должны служить, в другом — они оказываются между двумя силами — Вильно и Москвой. Остальные же литовско-русские князья, не имея такого названия, но сути своей с определенного времени стали служилыми, все они обязаны службой великому князю, о чем свидетельствуют те документы, которые были проанализированы нами выше. [716] Однако эта служба долгое время отражала лишь характер их отношений с великокняжеской властью, что же касается их статуса в своих землях, то надо иметь в виду — феодальными властителями они не стали. Это в свое время отметил М.К. Любавский, который писал: «Известно, что Гедимин еще при жизни наделил своих сыновей княжениями. Однако эти княжения в XIV в. не сделались еще настоящими уделами, потому что не делились правильно между внуками Гедимина, а от некоторых даже и вовсе отходили… Распределение земель и владений между князьями Гедиминова рода совпало с эпохой образования, сложения государства, и с самого начала имело целью не столько разделение наличного достояния, как на Руси Северо-Восточной, сколько закрепление только что приобретенного». [717] «Князья в XIV и начала XV века имели значение скорее великокняжеских наместников с княжеской властью и доходом, чем полноправных князей». [718] Если устранить слишком уж далеко зашедшее сравнение с наместниками (князья-то все-таки оставались князьями) и дополнить тем, о чем мы уже говорили, — влиянием местной среды, то под словами маститого ученого вполне можно подписаться. Действительно, зачастую летописец и не находит иного слова для определения характера положения князей, чем термин «держание». [719] Тем не менее М.К. Любавский называет этих князей удельными. [720] Правомерно ли это? Ведь «удел» — территориальное образование, где власть князя все больше приближается к власти-собственности. Само это слово «заимствовано из терминологии частного гражданского права; уделом назывался раздел имущества, движимого или недвижимого, завещателем-отцом между детьми наследниками». [721] В крупных территориальных единицах — княжествах появление власти-собственности было весьма проблематичным, да еще при отмеченной условности власти князей — Гедиминовичей. [722]

Значение уделов владения Гедиминовичей и уцелевших Рюриковичей получают на протяжении XV столетия, когда постепенно заканчивается процесс государственного сложения. Ведь Витовт упразднил областные княжения как раз в тех центрах, которые в наибольшей степени сохраняли демократические традиции, величину и территориальную целостность. На примере этих небольших княжеств можно проследить, как шел процесс развития удельных прав на территорию княжества, когда эта территория начинает делиться, передаваться по наследству женам, дочерям и т. д. [723] Характерен пример Мстиславля или Пинска. [724]

Процесс этот был достаточно сложным и неоднозначным. В рамки его укладывается «восстановление» в XV в. крупных областных княжений Волынского и Киевского. Эти княжения свидетельствовали о том, что «реформа» Витовта была преждевременной. Государственной власти эти княжения еще были нужны. Это, безусловно, «настоящие» княжества. Пожалуй, неправомерно говорить о «восстановлении». Традиции княжеской власти тут не прерывались. Но это уже последние рецидивы уходящей эпохи. Эти княжества существовали уже в новой обстановке. В стране идет развитие правовых представлений о земельной собственности. Княжеские владения в отношении принципа отчины приравниваются ко всем другим земельным имениям. Уже в земском привилее 1434 г. гарантировалось «непорушаемое» владение отчинами не только бояр, но и князей. Правда, этот привилей распространялся только на земли собственно Литвы, но сама тенденция была обозначена довольно четко. В этих условиях такой «удел», как целая киевская земля, показался недопустимым. Княжение было ликвидировано. Еще раньше на Волыни умер престарелый Свидригайло, последний столп княжеской самостоятельности.

С этого периода можно наметить новый этап в истории князей, переломный момент в их судьбах. Ответвления княжеских родов становятся частью формирующегося высшего сословия. Их землевладение, перемешавшись в рамках всего государства, уравнивается в отношении владельческих прав со всеми другими имениями. Переломным моментом в судьбах князей было не столько время Витовта, сколько правление Казимира. В свое время Ф.И. Леонтович, отбиваясь от во многом справедливой критики М.К. Любавского, писал: «…дело не в том, что князья опускаются до положения бояр, а в том, что бояре поднимаются до положения князей». [725] Позволим себе не согласиться с почтенным историком. Дело не в том, какая страта поднималась или опускалась, а и том, что менявшиеся в корне исторические условия приводили к слиянию бояр и князей в более или менее единое сословие. Такие князья представлены в известном «Полисе» 1528 г. Более того, приходит время, когда княжеское землевладение оказывается в менее выгодных условиях, чем, скажем, панское. Князья, судя по тому же «Полису», численно равные панам рады, располагали лишь 5,3 % земли. [726]

Итак, князья со временем вливаются в высшее сословие государства, аристократию, а землевладение их, оказав влияние на формирование представлений о земельной собственности в государстве, влилось в состав земельной собственности высшего сословия.

В предшествующем очерке мы постарались проследить эволюцию княжеской власти па протяжении XIII — начала XVI в., процесс превращения князей в часть высшего сословия государства.

Теперь в поле нашего зрения бояре. Разобраться в их эволюции — задача не простая. К.Н. Бестужев-Рюмин писал: «…бояре далеко не на всем пространстве Литовского государства имели одно и то же значение. Иное дело бояре княжеские, иное дело — бояре в таком старом вечевом городе, как Полоцк. Трудно уловить в одну формулу пестрый строй Литовского государства». [727] Все же мы попытаемся в развитии этой страты выявить общие моменты. Это сделать, с нашей точки зрения, необходимо, ибо именно бояре составили основу высшего сословия Литовско-Русского государства.