Епифан Ковтюх - «Железный поток» в военном изложении

Мы пришли в родной край, чтобы освободить его от угнетателей, установить законность и порядок, дабы дать возможность мирному населению отдохнуть от кошмара большевизма и зажить спокойной жизнью.

Мы не имеем завоевательных стремлений.

Мы будем бороться только с вооруженным противником. Все служившие в большевистских организациях, если за ними нет уголовного прошлого, а, также сдавшиеся и добровольно перешедшие будут освобождены от всяких преследований и ограничений, в правах.

Наша армия несет с собой действительную неприкосновенность личности, жилища, семьи, свободу слова и печати. Мы общими усилиями должны создать жизнь светлую и свободную. Никакой мести в отношении насильников и злодеев, никаких зверств и репрессий — мы должны победить правдой, а не насилием. Если мы идем, с оружием в рука, то потому, что это является единственной активной пропагандой.

Мы идем обеспечить населению, без различия классов и национальностей, спокойную жизнь, возможность мирного труда и тишину, права человека и гражданина.

Казаки, крестьяне, горцы и иногородние! Час восстания настал, все к оружию. Соединяйтесь в отряды… Перервите железнодорожную, телеграфную и телефонную связь красных. Захватывайте отряды красных поодиночке. Не давайте соединяться разбросанным частям красноармейцев и коммунистов. Сдающихся красноармейцев разоружайте, но не преследуйте и не позволяйте их грабить.

Своими грозными приказами Улагаю удалось до некоторой степени добиться в своих десантных частях дисциплины. Но щедрые обещании Улагая никого уже не могли обмануть. Не только казачье и иногороднее беднячество, но и середняки окончательно убедились в том, что Улагай несет капиталистическую кабалу и рабство. Те кошмарные насилия, которым при владычестве Деникина подвергались трудящиеся, жили у всех в памяти. Публичные повешения, насилия над женщинами, порка шомполами — вот из чего складывалась и в чем выряжалась та «неприкосновенность личности», которую несли на своих штыках «освободители».

Самую высадку десанта противник произвел довольно удачно. Суда подошли к Приморско-Ахтарской, остановились и после нескольких артиллерийских выстрелов по станице начали высаживать десант на отмели в 2 км от берега. Десант без боя занял станицу и по железнодорожной ветке устремился к узловой станции Тимашевской, которую вскоре и захватил.

По занятии ст. Тимашевской белые начали распространяться к Тихорецкой и Екатеринодару.

Красные части, вступавшие в бой по мере подхода, разбиваются по частям. Особенно значительные потери понесли 1-я Кавказская кавалерийская дивизия (бывш. Гая) и Образцовая Уральская пехотная бригада Семашко. В боях с белогвардейцами они потеряли почти половину своего состава, артиллерию и технические средства, а Кавказская дивизия — и своего славного начдива т. Меера.

Эти первые успехи десанта противника можно объяснить разбросанностью наших частей и некоторой затяжкой в сосредоточении достаточных сил и средств.

Но успех противника на этом и закончился. Кубанские казаки уклонялись от мобилизации и десанту пришлось дрыгаться в печальном одиночестве. Ори отсутствии достаточного пополнения и одновременном расширении фронта продвижение десанта замедлилось. С приходом свежих красных частей 20–25 августа положение противника резко меняется. Ударом с севера наши части прорывают фронт и перехватывают Приморско-Ахтарскую железную дорогу, захватив часть грузов в вагонах; с юга десант подвергся ударам частей, подошедших с Кавказа.

Хвостиков со своими повстанцами хотя и перешел к активным действиям, но не имел тесной связи с Улагаем и поэтому не мог оказать ему надлежащую поддержку. Появившись в 35 км от Краснодара, он отвлек на себя часть наших сил. Добиться большего он не сумел. В свою очередь высаженные Врангелем на Таманском полуострове и в районе Анапы мелкие отряды были своевременно сброшены в море.

Неблагоприятная обстановка и, в частности, враждебное отношение населения заставляют Улагая занять выжидательное положение и увести свой десант в камыши. Штабы переходят походным порядком в ст. Ново-Нижне-Стеблиевскую (Гривенскую), а пароходы переходят к новой стоянке (базе) у пос. Ачуева.

Подход резервов с Кавказского фронта и из 11-й армий позволил сосредоточить 25 августа для ликвидации десанта: 26-ю пехотную бригаду — 800 штыков, 43 пулемета, 3 орудия; 2-ю Московскую бригаду курсантов — 2 019 штыков, 385 сабель, 43 пулемета, 6 орудий; 2-ю Донскую дивизию — 8 181 штык, 75 сабель, 140 пулеметов, 32 легких и 6 тяжелых орудий; 1-ю бригаду 1-й Донской дивизии — 2 000 штыков, 30 пулеметов, 8 орудий; 100-ю бригаду — 4 052 штыка, 366 сабель, 30 пулеметов, 4 орудия.; Кавказскую бригаду 22-й дивизии — 409 сабель, 16 пулеметов; 3-ю отдельную кавалерийскую бригаду — 1 296 сабель, 26 пулеметов, 2 орудия; кавалерийскую бригаду 14-й стрелковой дивизии — 400 сабель, 15 пулеметов, 4 орудия; 7-ю кавалерийскую дивизию — 648 штыков, 1 175 сабель, 76 пулеметов, 12 орудий; Таманскую кавалерийскую бригаду — 189 сабель, 7 пулеметов, 4 орудия. Общая численность частей составляла около 17 000 штыков, 4 000 сабель, 443 Пулемета и 81 орудие.

После сосредоточения большей части наших сил командарм 9 т. Левандовский приказал частям перейти в решительное наступление. Коротким ударом противник был выбит из Тимашевекой и начал уходить в камыши. Наши части, преследуя его и охватывая с обоих флангов, заняли линию Степная — Поповичевская — Полтавская — Славянская (схема 18), но дальше продвинуться не могли, так как противник перешел в контрнаступление и начал вновь теснить некоторые наши части. Одновременно зашевелился и Хвостиков. Было весьма вероятно, что Улагай и Хвостиков стремились к Екатеринодару, чтобы здесь соединиться. Между тем наши резервы оказались израсходованными. И вот в этот момент, когда противник угрожал самому Екатеринодару, зарождается идея посылки нашего десанта в тыл противнику.

Непосредственная опасность, угрожавшая Екатеринодару, заставила штаб 9-й армии 25 августа эвакуироваться в Тихорецкую и Ростов. За ними последовали областные, советские, профессиональные и партийные учреждения. Эвакуация производилась спешно, многие учреждения оставляли свое имущество в городе.

Оборона города после ухода штарма 9 была поручена мне как начальнику гарнизона и коменданту Екатеринодарского укрепленного района. Для защиты города в моем распоряжении имелось всего 3 роты пехоты и 1 запасная батарея. Поэтому я решил в этот трудный момент еще раз обратиться к таманцам с призывом спешно собраться для отпора врагу и защиты своих халуп от нового его нашествия. Получив на это разрешение командарма 9, я отпечатал и распространил несколько тысяч воззваний.