Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

Притязания Григория VII распространились на Германию и Данию, Ирландию и Испанию, Апулию и Калабрию, Капую и Прованс. В круг его захватов попадает Польша и Далмация, Кроация и Арагон. В этой же связи стоят и его призывы к «крестовому походу» на Восток, под предлогом помощи Византии против нашествия сельджуков.

Это был экспансионизм широчайшего, универсального охвата, и Григорий ничуть не скрывал своих планов, этой обуревавшей его идеи. Он пытался «обосновать» эту идею, утверждая, что «светская власть — от дьявола, духовная же — от бога», а потому, чтобы изгнать дьявола и внести божественное начало в управление людьми, необходимо всю светскую власть подчинить духовной, иными словами, всех государей — папе. Наиболее широко Григорий VII защищает свою идею в пространном послании « Quod ad perferendos » от 15 марта 1081 г., адресованном епископу мецскому Герману. [141]Его концепцию разделяла и поддерживала целая группировка духовных феодалов, упорно отстаивавших и защищавших ее в большой серии памфлетов того времени. Известные сборники под названием «Книжки о споре», в которых эти памфлеты и трактаты сохранились, являются наглядным свидетельством острой борьбы, разгоревшейся вокруг этих вопросов в те годы. [142]

Свое обобщение эта идея Григория VII получает в знаменитом «Диктате папы», приписываемом одному из деятельных представителей григорианской партии кардиналу Деусдедиту, активно продолжавшему политику Григория и после его смерти. В «Диктате папы» устанавливаются как незыблемые положения, почти догматического значения, 27 требований. [143]Все они обусловливают непререкаемый высший авторитет и верховное значение папской власти. В сущности, все учение католической церкви о папской власти получило в этом документе свое выражение.

В 9-й статье «Диктата» имеется требование, чтобы «все государи» ( omnes principes ) лобызали папе ноги. В 18-й утверждается, что «решения его (папы) никем не могут быть отменены, он же сам может отменить чьи угодно решения». В 27-й за папой провозглашается право «освобождать подданных от присяги негодным владыкам». Конечно, никаких рамок и границ применению этих положений не ставилось. Прикрываясь именами апостолов Петра и Павла, Григорий VII претендовал на неограниченное право «давать и отнимать империи, королевства, княжества, герцогства, маркизаты, графства и (другие) владения всех людей». [144]

Этот ярко выраженный экспансионизм, который становится с конца XI в. официально декларированной и конкретно осуществляемой программой римской курии, явился закономерным результатом роста папских притязаний на светскую власть, стремления римских пап вознести свою власть как высшую над всем феодальным миром.

Открытым врагом папской политики выступил с 1074 г. германский император Генрих IV. Григорий VII задался целью подчинить и его своей власти и стал готовить силы для решительной борьбы с ним. В разгар этой подготовки в Рим прибыл посланец беглого киевского князя Изяслава — Ярополк. Хотя источники, относящиеся к этому эпизоду, немногочисленны и явно тенденциозны, все же не остается сомнений в том, что курия уделила ему большое внимание. Документы, хранящиеся в Ватиканском секретном архиве, ставшие достоянием науки в середине XIX в., когда их извлек из этого архива и опубликовал А.И. Тургенев, подтверждают сообщения летописцев XI в. (Ламберта Герсфельдского, Сигиберта из Жамблу и др.), что, однако, не делает ни документы, ни летописные известия менее тенденциозными.

Летописные известия сообщают, что Ярополк, явившись к папскому двору, просил от имени отца помощи в возвращении Киева и якобы дал присягу папе в том, что в случае благоприятного исхода этого дела он признает папскую власть и сделает Русь «леном св. Петра». Об этом же свидетельствует папское послание от 17 апреля 1075 г. на имя Изяслава и его жены (в послании этом, как и во всех других западноевропейских источниках, Изяслав именуется «Димитрием, королем русским»), в котором говорится: «Сын ваш, посетив город апостольский, пришел к нам и, желая из рук наших получить королевство в дар от святого Петра, выразил должную верность тому же блаженному Петру, князю апостолов… Мы согласились на просьбу и обещание сына вашего, которые казались нам справедливыми, как потому, что даны с вашего согласия, так и по искренности просителя, и передали ему кормило правления над вашим королевством от имени блаженного Петра, с тем намерением и пожеланием, чтобы святой Петр своим ходатайством перед богом хранил вас и ваше царство и все ваши блага и содействовал вам до конца жизни вашей удержать царство ваше во всяком мире, чести и славе». [145]

Далее папа, выражая готовность и в дальнейшем оказывать такую же или подобную помощь «русскому королю», упоминал о том, что отправляет к нему своих послов, которые должны передать послание и, кроме него, «многое ненаписанное» (на словах). Всему тому, что они скажут, папа просил доверять. [146]

Через три дня, 20 апреля того же 1075 г., папа отправляет еще одно послание, адресованное польскому королю Болеславу. В этом послании (« Quoniam honor ») он благодарит польского короля за богатые подношения, присланные «св. Петру», рекомендует послов, которых направляет к нему, упоминая при этом, что они умножат число польских епископов. А в заключение папа «просит и убеждает» короля возвратить «Димитрию, королю русскому», то, что было у него отнято им, королем польским, «или же его людьми». [147]Речь шла о деньгах, которые Изяслав захватил из Киева и вынужден был оставить в Польше.

Таким образом, воспользовавшись «помощью» папы, Изяслав должен был бы потерять всякие права на власть в Киеве, которую папа «передал» его сыну Ярополку. При этой сделке оговаривалось, как первое условие, принятие католицизма, притом, по-видимому, не только самим князем, но при его содействии и всей Русью. Неизвестно, как реагировал Изяслав на результаты поездки его сына к папе. Вернее всего, что таких результатов он не ожидал, во всяком случае, вряд ли они соответствовали его желаниям.

Пока были живы его братья Всеволод и Святослав, он никак не мог передать своих прав своему сыну, так как такое грубое нарушение уже установившегося в ту пору на Руси порядка наследования феодальных владений не могло не вызвать еще более сильных осложнений в той борьбе за власть, которую вел изгнанный князь.

Положение неожиданно изменилось, когда вскоре, в 1076 г., умер сидевший в Киеве Святослав, и Изяслав беспрепятственно получил возможность снова воссесть на великокняжеский «стол».

Таким образом, все поползновения папской курии кончились и на этот раз ничем.

Тем не менее весь этот эпизод заслуживает внимания историка: впервые папские притязания получили документальное выражение, впервые папская экспансия против Руси была открыто провозглашена. С этого времени в Риме удерживалось представление, что не столь безнадежной является давняя мечта папства о проникновении на Русь и утверждении там католицизма.