Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

В то время как на Руси шла героическая борьба против татар, с одной стороны, и против западноевропейских феодальных захватчиков — с другой, папская курия изощрялась в маневрах, имевших целью продвинуть католическую сферу влияния дальше на восток. Появилось новое отношение и к татарам, которое вытеснило прежний панический страх перед ними.

С установлением татаро-монгольского ига на русских землях, когда татарский хан заявил себя верховным правителем Руси и его баскаки хозяйничали в русских городах и селах, а русские князья должны были к нему являться за «ярлыком» на княжение, открывалась возможность, как считали в папской курии, через голову Руси непосредственно с помощью татарского хана осуществить старую цель папства — распространение католицизма на Руси. Не исключалась и такая перспектива, как обращение и самих татар в католичество. В этом случае все бы решалось само собой: признание папского верховенства и насильственное обращение непокорной Руси по приказу папы и хана. Но и в том случае, если татары отвергли бы «соблазнительную» возможность стать слугами «наместника Христа на земле», папские дипломаты считали возможным договориться с татарами о признании за папой церковного главенства над русскими. Папские дипломаты надеялись убедить татар в том, что им самим будет выгоднее, если над Русью утвердится власть папы.

Вместе с тем сближение с татарами могло бы привести к известному ослаблению татарской опасности для стран, в которых папская церковь уже утвердилась, как например в Венгрии, Чехии, Польше, Прибалтике.

Третьей целью, несомненно также чрезвычайно соблазнительной для папства, должно было быть привлечение татар для совместной борьбы против Никейской империи и ее союзников, поскольку в середине 40-х годов положение под Константинополем становилось для латинян критическим.

И, наконец, четвертая цель, которую папские дипломаты видели перед собой, завязывая переговоры с татарами, сводилась к попытке вовлечь их в борьбу с турками-сельджуками, что позволило бы папству по-новому взяться за организацию «крестовых походов» в «святую землю», потерявших ввиду своей бесплодности всякую популярность в Европе. [373]

Папская курия вела двойную игру: с одной стороны, призывала к сплочению сил против татар, стремясь показать себя вдохновителем защиты Европы от грозной татарской опасности, а с другой — заигрывала с татарами, пыталась с их помощью реализовать свои собственные цели: это означало прежде всего вовлечение их в борьбу за подчинение себе Руси.

Кроме того союз или соглашение с татарами могло бы помочь папству и в другом, первостепенном по значению вопросе. В то время еще продолжалась ожесточенная борьба папства с германским императором. Император Фридрих II, которого папа отлучил от церкви, занял в 1240 г. своими войсками Церковную область и готовился вступить в Рим. В августе того же года папа Григорий IX разослал извещения о созыве на пасху следующего года вселенского церковного собора в Риме, на котором он намерен был нанести императору уничтожающий удар: Фридрих должен был быть проклят и низложен. Папа уже намечал нового, «своего», императора. Свыше сотни князей церкви, во главе с двумя кардиналами, собравшиеся из Испании, Франции и верхней Италии, отправились в Рим на генуэзских кораблях для участия в соборе, но 2 мая 1241 г. корабли были настигнуты императорским флотом, частью уничтожены, частью захвачены в плен. В разгар подготовки Фридрихом II нового удара 22 августа пришла весть о том, что Григорий IX, достигший почти 100 лет, умер.

Новый папа Иннокентий IV все 11 лет своего понтификата провел в жестокой борьбе с императором за власть. Стремясь обеспечить себе свободу действий, которой папа лишен был в Риме, где находились силы императора, Иннокентий, сменив папское облачение на одеяние знатного магната, став снова генуэзским графом Синибальдо Фиески, темной июньской ночью 1244 г. сел на коня и сопровождаемый немногочисленным эскортом из верных людей ускакал в направлении Чивита Веккиа. Здесь его ждали генуэзские корабли. [374]Через два дня папа был вне досягаемости, а затем обосновался в Лионе, возвратившись в Рим лишь после смерти Фридриха II. Из Лиона папа и повел свое политическое наступление против императора. Вселенский церковный собор, который не удалось собрать Григорию IX в Риме в 1241 г., четырьмя годами позднее созвал Иннокентий IV в Лионе для выполнения прежней задачи: лишения императора власти.

Наряду с этой первоочередной для папства задачей перед Лионским собором, открывшимся в конце июня 1245 г., известным как XIII вселенский церковный собор, была поставлена и другая задача — провозглашение унии западной и восточной церквей. В политической обстановке того времени уния была одним из маневров папства в ходе ожесточенной борьбы, которую оно вело против императора Фридриха II и других своих противников. Уния была призвана демонстрировать единство всей христианской церкви под властью папы, чего в действительности вовсе не было. Напротив, именно постоянное стремление папства подчинить себе всё новые страны и народы приводило к обострению отношений между ними.

По сути дела, все вопросы, обсуждавшиеся на Лионском соборе, сводились к одной проблеме, которая для папства в тот исторический момент была решающей: обеспечение успехов папской политики на Востоке. К этой проблеме прямо относились три главных вопроса: 1) о крестовом походе в Палестину и освобождении Иерусалима, снова захваченного турками в сентябре 1244 г.; 2) о судьбе Латинской империи и Константинополя, под стенами которого стояли греко-византийские отряды во главе с никейским императором Иоанном Ватацом; 3) о необходимости более организованного отпора татарам, подвергавшим прямой опасности ряд западноевропейских стран, в пределы которых они уже производили опустошительные вторжения. [375]Четвертый вопрос, который был по своему значению, в сущности, первым — и потому, что о нем папа говорил в первую очередь, и потому, что он вызвал наиболее острые столкновения между присутствующими на соборе, был вопрос о германском императоре Фридрихе II.

Собор закончился осуждением и новым церковным отлучением императора. Однако реального значения этот акт почти не имел. Папа по-прежнему не был в состоянии действенно бороться со своим противником, он по-прежнему должен был оставаться в Лионе, не решаясь вернуться в свою столицу.

На соборе присутствовал император Латинской империи Балдуин II и два латинских патриарха (константинопольский и антиохийский). Они и «представляли» греческую церковь, вступавшую в «унию» с церковью латинской. По существу, имело место просто признание этими представителями Латинской империи власти над собой папы римского. Слова о «соединении», «возвращении в лоно матери» и т. п. должны были прикрыть тот факт, что почти вся Византия никакого участия в этом не принимала и никакой «унии» не признала. Наоборот, все происходившее на Лионском соборе, и прежде всего речи самого папы, еще более обострили и без того враждебные отношения между латинским и греческим духовенством.