Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

По-видимому, каких-то политических результатов Карпини в Кракове достиг. Во всяком случае, между ним и Василько Романовичем установились, как он сообщает, весьма дружелюбные отношения. Щедро одаренный герцогом Конрадом и епископом, он продолжил свой путь на Русь и провел несколько дней в Галиче при дворе князя Василька. Здесь, по словам Бенедикта, Плано Карпини выступил перед епископами, собранными по его просьбе. Он зачитал адресованное им послание папы (« Cum simus super »), в котором тот убеждал их «вернуться к единству святой матери церкви». В этом же убеждали и сами послы, «насколько могли», и князя, и епископов, и всех других, которые присутствовали на этом собрании. [387]Но, продолжает источник, в это время брат Василька, князь Даниил, был занят походом против татар. Поэтому Карпини не смог получить окончательного ответа.

Из сказанного ясно, что миссия Карпини имела целью отнюдь не только переговоры с татарами.

Посол вез папские письма и в адрес великого хана, а также золотоордынскому хану Бату. Карпини через Киев отправился на нижнюю Волгу в Сарай, оттуда, минуя Аральское море, — в Монголию к устью реки Орхон в Каракорум — столицу великого хана. В Каракоруме Плано Карпини ничего не добился, хотя принят он был достаточно благожелательно, получив доступ к новоизбранному хану Гуюку благодаря христианским сановникам при ханском дворе. Но грамота, которую Плано Карпини от имени Гуюка привез папе, содержала требование, чтобы он и все его «верные» подчинились власти того, кто «силою Вечного Неба» является «Великим ханом всего великого народа». [388]

В курии, однако, не отказывались от планов привлечь монголов для борьбы против турок. Вслед за миссией Плано Карпини к татарам на Восток была отправлена еще другая миссия, на этот раз доминиканская — под руководством Ансельма Асцелина. [389]С ним отправились три спутника — Александр, Альберт и Симон, еще двое присоединилось в пути — Гвичардо Кремонский и Андрэ Лонжюмо. Последний имел полномочия и от французского короля Людовика IX. Миссия добралась до Ирана, где встречалась с монгольским полководцем Байду, с которым и вела переговоры. [390]Хотя из Монголии и прибыло ответное посольство в Европу, соглашения достигнуто не было. [391]

Не помогла и новая миссия, отправившаяся к великому хану в 1250 г, в составе Иоанна Каркассонского, того же Андрэ Лонжюмо и его брата. [392]Через Тавриз и Талас (ныне город Джамбул Казахской ССР) они пробрались в монгольские степи и вели переговоры со вдовой хана Гуюка, которая, охотно приняв дары от французского короля, передала ему требование признать себя под властью великого хана. [393]

Через несколько лет, в 1253 г., Иннокентий IV совместно с Людовиком IX отправили в Монголию еще одну миссию под руководством францисканца Гильома де Рубрука, который оставил подробное описание своего путешествия из Константинополя, через земли кипчаков на Алтай и далее на Каракорум, где он был принят ханом Мункэ. В ханской столице Рубрук повстречался с рядом европейцев — мужчин и женщин, в том числе и с русским зодчим, женатым на уроженке Лотарингии. Рубрук упоминает о христианской церкви в Каракоруме, где он провел торжественное богослужение, а затем выступил в религиозном диспуте с местными христианами-несторианами.

Реальный же результат миссии Рубрука был столь же ничтожным, как и миссий его предшественников. Королю Франции Людовику IX Рубрук привез послание от великого хана, которое начиналось такими словами: «Существует заповедь вечного бога: на небе есть один только вечный бог, над землею есть только единый владыка — Чингис-хан, сын божий». [394]Было ясно, что планы Запада на то, что удастся перехитрить монголов, в частности планы папской курии об использовании монголов в целях своей традиционной политики — экспансии против Руси, оказались построенными на песке.

Трудное положение, в котором находилась юго-западная Русь, зажатая в клещах вражеских сил — татарской орды, с одной стороны, венгерско-польских католических агрессоров — с другой, заставило Даниила Галицкого сделать попытку воспользоваться предложением папской курии, переданным через Плано Карпини. В конце февраля 1246 г., «далеко за Киевом», он встретился с Даниилом, возвращавшимся из ханской ставки. Это место, судя по словам Карпини, лежало где-то у Дона во владениях татарского вождя Картана, зятя Бату. [395]Там и состоялись переговоры с галицким князем.

Никаких подробностей об этих переговорах в источниках не сохранилось. Однако результаты их, сказавшиеся в непродолжительном времени, позволяют догадаться об их содержании. Разумеется, папский легат выполнил свое поручение и передал князю предложение заключить унию с римской церковью. Очевидно, Даниил, после переговоров с Бату, придавал серьезное значение возможности упрочить мир на своих западных границах, особенно, поскольку можно было надеяться на военную помощь в случае татарских набегов. Окончательного ответа он все же Карпини не дал, но по прибытии в Галич отправил посольство к папе, очевидно, с изложением своих условий, на которых готов был согласиться на унию. Среди этих условий, следует думать, важнейшими были требования территориальные (возвращение земель, захваченных венгерским королем и польскими князьями) и культовые (право сохранить обряды греческой церкви). Ответ папы был положительным, и в августе — сентябре 1247 г. курия оформила в виде целой серии посланий присоединение галицкого князя к римской церкви.

Буллой « Cum a nobis » на имя Даниила и Василька от 27 августа 1247 г. папа, идя навстречу «справедливым просьбам о возвращении владений, земель и другого имущества, перешедшего к ним по наследству или принадлежащего им по иному праву, которое другие государи неправедно удерживают», предоставил галицким князьям свободу действий в возвращении отнятого у них, если понадобится и с помощью «светского могущества», т. е. вооруженной силой или иным способом, под угрозой строгих кар нарушителям этого предписания. [396]

Если учесть, что в это время Даниил вел войну с венгерским королем Белой IV, станет ясным, что письмо Иннокентия было своеобразным изъявлением со стороны папы своей благожелательно-нейтральной позиции, которая могла бы даже стать союзнической. В другом послании (« Exigentibus vestrae devotionis »), датированном тем же числом, папа подтверждает суверенность прав трех галицких князей (Даниила, его сына и его брата Василька), строго воспрещая кому-либо из крестоносцев или других духовных лиц приобретать земли на территории этих трех князей без их на то согласия. [397]

Наконец в булле « Cum te de cetero specialem », также от 27 августа того же года, адресованной Даниилу Галицкому, папа дал согласие на совершение службы на заквашенном хлебе, т. е. по обряду греческой церкви. [398]Не возражает папа и против других установившихся на Руси религиозных обрядов, «если они не противоречат католической вере».