Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Сразу же после окончания Второй мировой войны, одному из ярких сторонников идей Марка Блока, Фернану Броделю при помощи целенаправленного использования вышеуказанных методов удалось обосновать существование взаимосвязи уровня развития производства с демографической ситуацией, определявшейся общим состоянием климата и распространением инфекционных и паразитарных заболеваний. Впрочем, по заключению Д. Михеля, для броделевского поколения историков (Й.К. Руссел и С.Л. Трупп) оставались открытыми многие вопросы, касающиеся в первую очередь изменений, произошедших в европейских сообществах [Михель Д., 2008: 226].

Если в целом оценивать взгляды представителей школы « Анналов » на « Черную смерть », то наиболее ярко об этом историческом явлении высказался знаменитый французский историк второй половины XX в. Жак Ле Гофф. Последний считал, что накануне « Великой чумы » 1348 г. наметился серьезный экономический, политический и демографический кризис. Его главной причиной явились: масштабные неурожаи (вызванные резким изменением климата в 1315–1317 гг.) и, как следствие, всеобщий голод. Все это привело к снижению физической сопротивляемости человеческого организма. Демографическая кривая во время « Черной смерти » пошла резко вниз, что, по мнению историка, и проявилось в последующей демографической катастрофе [Ле Гофф Ж. 2005: 133].

Собственно, « Черная смерть », считал французский историк, являлась самой страшной эпидемией бубонной чумы, охватившей в середине XIV в. средневековую Европу. Признавая распространение в этот период легочной формы заболевания, он в тоже время считал, что именно бубонная чума стала причиной смерти большинства населения. Фактически являясь продолжением разразившейся в VI в. « Юстиановой чумы », она проявилась в 1347 г. во время осады монголами Каффы (нынешняя Феодосия), города генуэзской колонии в Крыму. Монголы осуществили бомбардировку осажденной крепости трупами умерших от болезни. В то же время, чума проявлялась время от времени в Центральной Азии, а иногда в восточной оконечности Африки. Далее бацилла чумы, разносившаяся крысиными блохами, через контакты с людьми, попала на борт кораблей, отплывших из Каффы на Запад. В Западной Европе она бушевала вплоть до 1720 г. После чего вернулась на Восток.

Основная клиника у всех заболевших была следующая: после короткого инкубационного периода, длившегося от 24 до 36 часов, наступала смерть. Кроме того, у всех без исключения наблюдались тяжелые психические расстройства, которые в массе своей совпали с масштабными физиологическими и социальными изменениями, как среди отдельных людей, так и среди общества в целом. Как правило, у больных наблюдались тяжелые нервные расстройства вследствие неспособности их семей, общины и местных властей справиться с постигшим их бедствием.

Видимым последствием практически для всех европейских стран стало окончательное разрушение общины и переход к малой семье, росту индивидуализма и масштабный демографический спад. Так, по мнению Ж. Ле Гоффа, спад населения в Англии к 1400 г. составил порядка 70 %, то есть с 7-ми млн. оно снизилось до 2-х млн. человек. Огромная смертность среди населения привела к усилению в обществе апокалиптических настроений. Видимым последствием этого явилась популяризация в европейском обществе идеи Божьего гнева, а также снижение авторитета католической церкви. В результате стал наблюдаться рост протестных движений и насилия в обществе.

Последствия чумы осложнялись тем, что она возобновлялась в равные промежутки времени примерно с равной силой. После знаменитой вспышки 1348–1349 гг., чума вспыхнула вновь в 1360–1362, 1366–1369, 1374–1375, 1400, 1407, 1414–1417, 1424, 1427, 1432–1435, 1438–1439, 1445, 1464 гг. и далее. Причем вторая вспышка очень сильно поразила детей. Кроме того, хроники одновременно отметили хождение нескольких опасных для людей эпидемических заболеваний: дифтерии, кори, свинки, скарлатины, тифа, оспы, гриппа и коклюша.

Существовавших медицинских знаний не хватало для эффективной борьбы с проявлением « Черной смерти ». Однако, были выработаны некоторые точные и полезные рекомендации. В частности, запрещалось собираться для прощания у постели больного или во время похорон умершего. Так самой действенной мерой во время эпидемий, отмеченной Бокаччо во вступлении к « Декамерону », становилось бегство из густозаселенных городов в малонаселенную сельскую местность. Впрочем, данный способ был доступен далеко не всем. Поэтому в европейском обществе стало распространяться учение о гигиене. Власти стали проводить борьбу с роскошью, которая стала считаться одной из причин Божьего гнева и наказанием свыше. Произошло изменение в ритуалах поклонения христианским святым. Так, в частности, возросла роль нескольких святых, которые заняли важнейшее место в духовном мире всей Европы. Например, святой Себастьян, стрелы в теле которого стали считаться символом бедствий XIV века. В Западной и Южной Европе стали поклоняться святому Роху, ставшему еще при жизни известным, как защитник от чумы. Среди новых культурных форм можно отметить популярность следующих сюжетов: « встреча » троих живых и трех мертвецов, « Memento mori » (« Помни о смерти »), « триумф смерти », « пляска смерти » — макабр [Ле Гофф Ж., 2007: 189].

В 1930-х — 1940-х гг. в западной научной среде, в области осмысления « Черной смерти », было признано целесообразным использовать для формирования научных выводов наработки в области эпидемиологии чумы. Одними из первых ласточек подобного поворота стали исследования группы Ву Ли-тена и К. Мейера [Lien-teh Wu, Chun J.W.H., Pollitzer R., Wu C.Y., 1936; Mayer K., 1942]. Рассматривая данную проблематику через призму медицинской экологии [32], последние пришли к выводу: 1) « Черная смерть » являлась легочной формой чумы, так как именно схожая по симптоматике опасная болезнь была описана в индийских и китайских источниках; 2) в ее возникновении важную роль сыграло взаимодействие окружающей среды и климата — Yersinia pestis — переносчиков чумы (крысы и блохи) — человека.

Идейным продолжателем этих изысканий стал Р. Поллитцер, опубликовавший в 1954 г. важнейшую для исследований чумы монографию « Plague » [Pollitzer R., 1954]. Фактически исследователь продолжил заложенную еще А. Хиршем и Л. Пастером традицию учитывания при возникновении эпидемий влияния биотического и антропогенного фактора биоценоза. Поэтому одной из своих главнейших задач исследователь поставил обнаружение первоочага « Черной смерти ». В своем исследовании он исходил из наработок советских и китайских коллег, а также ссылался на упомянутые в работе английского историка Дж. Стюарта огромное количество несторианских надгробий, датированных 1338–1339 г., найденных в районе оз. Иссык-Куль еще в 1860–1870-х гг. отечественным археологом Д.А. Хвольсоном [Stewart J., 1928: 209]. В итоге, Р. Поллитцер определил « родину » « Черной смерти » как достаточно обширный район Центральной Азии: Русский и Китайский Туркестан, Внутренняя и Внешняя Монголия, предгорья Гималаев, расположенные на севере Индии, Курдистан, Северная и Центральная Африка. По его наблюдениям, именно в этих районах и располагаются практически все активные на сегодняшний день природные очаги чумы. Причем, сам исследователь не отрицал негативной роли в распространении эпидемии средневековой чумы как миграции носителей Yersinia Pestis степных грызунов, так и военных походов на Запад, совершенных в 1330–1340-х гг. татаро-монголами. В результате, начавшаяся в глубине Центральной Азии и Северной Африки эпидемия « Черной смерти » смогла очень быстро достичь Европы.