Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Несмотря на то, что золотоордынские источники эпохи « Черной смерти » в основном были потеряны или же сохранились в мамлюкском Египете, дошедшие до нас единичные экземпляры представляют наибольший исследовательский интерес. Среди последних можно выделить « Надж ал-Фарадис » ( Nechü'l-Feradis ). По мнению Ю. Шамильоглу, данный источник является примером одного из самых поздних использований в литературе распространенного в Золотой Орде тюрко-татарского языка [Schamiloglu U., 1991]. В научный оборот он был введен в середине XIX в. известным татарским просветил ем Шигабутдином Марджани. Впрочем, до сегодняшнего дня этот вариант источника до нас не дошел. Татарский просветитель считал, что находившиеся в его пользовании рукопись источника являлась всего лишь копией, сделанной в Сарае в 749/1358 г. Он исходил из того, что автором манускрипта является некто Махмуд, уроженец Булгара, нашедший убежище в Сарае, чье родовое имя ( нисба ), Кердери напрямую указывало на место происхождения его семьи — хорезмский город Кердер [Шамильоглу Ю., 2016b: 690].

Наиболее ценным из 11 сохранившихся списков данного источника для современных исследователей, по мнению отечественного исследователя Ф. Нуриевой, считается стамбульский вариант данного источника. Именно текст последнего списка составлен по преимуществу языком XIV в., и он является наиболее полным из ныне существующих. Поэтому логичным выглядит проведение текстологического анализа списка именно этого свода.

Само же произведение « Надж ал-Фарадис » состоит из 4-х глав и 40-ка разделов. Название труда на русском языке означает « Открытая дорога в рай …». Если вспомнить о том, что книга писалась непосредственно после вспышки « Черной смерти », то становится понятна основная подоплека создания подобного произведения. Поэтому данный источник важен для осмысления восприятия средневековым татарским обществом последствий эпидемий. Отрадно, что Центр исследований истории Золотой Орды и татарских ханств готовится к публикации этого важнейшего средневекового татарского источника на русский язык.

Главная идея произведения — изложение правил поведения истинного мусульманина, обеспечивающих ему райское блаженство в потустороннем мире — раскрывается в основной части произведения, состоящем из четырех глав ( баб ). В них через хадисы и рассказы о пророке и его учениках, автор произведения попытался показать этот путь [Нуриева Ф.Ш., 1999].

Еще одним видом исторических источников, затрагивающих тематику « Черной смерти на территории Улуса Джучи », по праву считаются тексты на надгробных камнях. Данный источниковедческий комплекс был введен в научный оборот в конце XIX в. археологом Д. Хвольсоном. Изучив найденные в районе о. Исык-Куль около 200 надгробий несториан, он пришел к выводу, что в 1338–1339 гг. в 72 могилах покоятся погибшие от чумы. Свои предположения он базировал на записи — « Здесь покоится Кутлук. Он умер от чумы вместе с женой своей Магну-Келкой » [Chwolson D., 1897: 38].

Надгробная эпитафия начала XV в., где напрямую говорилось о чуме, приведена в опубликованном в 1966 г. исследовании, посвященном Северному Кавказу [Эпиграфические памятники Северного Кавказа, 1966]. Главным образом, речь идет о находившейся над входом в медресе села Кубайчи надписи. В ней говорилось: « И построено это благородное медресе в дни поражения чумой, в восемьсот седьмом году. Установления и устои жизни — религия Аллаха » [Эпиграфические памятники Северного Кавказа, 1966: 129]. По мнению советского исследователя Л.И. Лаврова, из надписи видно, что на 807/1404–1405 г. приходится местная вспышка чумы, которую кубачинцы рассматривали как божье наказание за грехи. Поэтому, чтобы заслужить прощение, они постановили построить у себя медресе [Эпиграфические памятники Северного Кавказа, 1966: 200].

В отношении надгробных камней, созданных на территории Татарстана в эпоху « Черной смерти » (вторая половина XIV–XV вв.), пока остается много вопросов. По мнению отечественных исследователей Д.Г. Мухаметшина и Ф.С. Хакимзянова, во второй половине XIV в. в связи с глубокими социально-экономическими изменениями количество эпитафических памятников начинает значительно сокращаться [Мухаметшин Д.Г., Хакимзянов Ф.С., 1987: 59]. Наиболее вероятным свидетельством эпидемии чумы в этот период на территории Татарстана является эпитафический памятник из Булгарского городища, текст которого вырезан по вертикали. На нем единственный раз встречается слово битик — « надпись », что, видимо, по заключению авторов исследования, являлось прямым заимствованием из древнеуйгурского языка, образованным от китайского слова « пи » — « кисть, кисточка » (для писания тушью). Собственно, в древнетюркском и древнеуйгурском языке данное слово обозначало надпись; книгу; документ. В современных татарском и башкирском языках производное от него слово бетеу и бети означало амулет , талисман, то есть выдержка из религиозных писаний в футляре, которую хранят при себе для предотвращения порчи, болезни и т. д. [Мухаметшин Д.Г., Хакимзянов Ф.С., 1987: 77–78].

Развивая идеи отечественных исследователей Д. Хвольсона, Д.Г. Мухаметшина и Ф.С. Хакимзянова в изучении надгробных камней, Юлай Шамильоглу пришел к заключению о том, что одним из самых заметных последствий « Черной смерти » явилось исчезновение: 1) зафиксированного на погребальных камнях озера Иссык-Куль языка тюрок-христиан; 2) западно-тюркского языка волжских булгар, родственного современному татарскому и чувашскому. В обоих случаях перед вспышками чумы наблюдался рост числа погребений с последующим резким сокращением их в следующие десятилетия. Исходя из этого, американский тюрколог считает, что произошедшая в районе озера Иссык-Куль любая крупная вспышка заболевания проявлялась в увеличении общего количества надгробий. Таким образом в период между 1338 и 1342 гг. явно произошли две крупные вспышки чумы. Причем, последние единичные находки несторианских надгробий были датированы периодом 1345–1370 гг. Это в свою очередь, напрямую указывало именно на тот временной промежуток, когда, скорее всего, и произошло полное исчезновения тюркского языка из обихода местных жителей. Аналогичные оценки можно дать и в отношении волжско-булгарских надгробий. Только на территории Булгарского вилаета основной пик погребений пришелся на середину 1350-х гг., а постепенное исчезновения из обихода волжско-булгарского языка произошло в период между 1358 и 1399 гг. Причем, если для региона озера Иссык-Куль исчезновение носителей тюркского языка можно рассматривать, как один из локальных примеров проявления « Черной смерти », то для Среднего Поволжья смерть более многочисленных носителей волжско-булгарского языка, по заключению Юлая Шамильоглу, имела для Золотой Орды катастрофические последствия. Прямым следствием этого явился культурный и технологический регресс средневекового татарского государства и его последующая децентрализация и территориальный распад [Schamiloglu U., 1993].