Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Следовательно, предположение о включении в Галицко-Волынскую летопись сообщения об убийстве Филиппа Швабского в связи с матримониальными делами Даниила Романовича должно быть отвергнуто. [1234] Сам М.С. Грушевский впоследствии признавал, что Кунигунда-Елизавета но вполне подходит на роль предполагаемой невесты Даниила, но, тем не менее, продолжал настаивать на том, что «план женить Даниила на дочке Андрея» не был осуществлен, поскольку «королевну Елизавету отдали потом за Людовика, сына ландграфа Тюрингского» ( Грушевський М.С . Історія України-Руси. Т. III. Київ, 1993. С. 26–27).

Интерес к этому событию галицкого летописца, на наш взгляд, мог быть связан с тем значением, которое придавала ему галицкая княжеская семья и прежде всего «великая княгиня Романова». Трагическая гибель германского короля, а вслед за ним и его супруги, а также выяснение лиц, к этому причастных, могли волновать тогда в Галиче разве что близких родственников погибших. И такими родственниками были княгиня Евфросиния и ее дети. Возможно, в Галиче чтили память погибшей германской королевы Ирины подобно тому, как в Шпейерском кафедральном соборе молились за упокой души ее старшей сестры Евфросинии.

Имя Евфросиния у дочерей и внучек Романа Мстиславича. — Отражение культа св. Евфросинии в традиции имянаречения древнерусских князей. — Культ св. Евфросинии Александрийской и византийская монахиня-императрица Евфросиния. — Светское и монашеское имена Галицко-Волынской княгини «Романовой»

мя старшей дочери Исаака II — Евфросиния, — упомянутое в синодике Шпейерского собора, — еще один важный для нас след, способствующий ее идентификации.

Исследователями давно замечено, что важным инструментом в изучении генеалогии и династических связей средневековых правителей являются их личные имена. Нередко определенные имена могли повторяться из поколения в поколение, приобретая тем самым династический характер: по таким именам иногда становится возможным проследить родственные взаимоотношения их обладателей. Династические имена можно выявить и среди четырех поколений потомков Романа Мстиславича — детей, внуков, правнуков и праправнуков. По наблюдениям И. Грали и Л.В. Войтовича, наиболее популярными мужскими именами Романовичей были Даниил, Роман, Василько и Лев. [1235] Grala H . Drugie małżeństwo Romana Mścisławicza // SO. Warszawa, 1982. R. XXXI. № 3–4. S. 124–125; Войтович Л . Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.). Склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження. Львів, 2000. С. 370.

Отдельного упоминания заслуживают некоторые особенности выбора женских имен у Рюриковичей. Как устанавливают А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский, эти имена «оказываются существеннейшим элементом династической стратегии, связанной как с политикой рода на собственной земле, так и с его внешними устремлениями». Дело в том, что «история женских имен как таковых тесно связана с историей обмена именами между двумя ветвями рода, а зачастую и двумя разными династиями, вступающими в союз, благодаря бракам». [1236] Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у русских князей в X–XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 238.

Женские имена могли наследоваться из рода матери, закрепляя тем самым недавно возникшие межродовые отношения. Использование имен родственников по женской линии в практике имянаречения подчеркивало знатность женщины, вступившей в брак. [1237] Там же. С. 256. Отметим также, что значительное влияние семейно-родовых традиций испытывали не только личные имена, получаемые при рождении, но и новые христианские имена, приобретаемые княжнами и княгинями уже в более зрелом возрасте (крестильные или иноческие). В большинстве такие имена, по выражению современных специалистов, можно считать «вполне традиционными для династии», а иногда даже «гипертрадиционными». [1238] Там же. С. 240–241.

Речь идет о том, что получение иноческого имени в княжеской среде отнюдь не означало утрату прежнего личного имени, создавая тем самым некий феномен христианской двуименности. Если князь или княгиня, принимая постриг, получали новое имя, то оно так же входило в родовой обиход, как и их прежнее крестильное имя. Иначе говоря, иноческое имя предка могло повторяться у его потомков наряду с его крестильным именем. Принимая постриг, Рюриковичи могли брать имена, которые уже носили в иночестве их предки; вместе с тем, нередкими были случаи повтора иноческого имени предков в светских христианских именах потомков. При этом, если повтор светского имени предка у князей мог быть связан с преемственностью родовых привилегий, то воспроизведение иноческих имен предполагало почитание предков, отказавшихся от мирской жизни. [1239] Подробнее см.: Там же. С. 175–178 и сл.

Можно заметить, что в семье императора Исаака II также существовала традиция выбора имен для вновь рожденных дочерей, повторяющих имена, которые носили их ближайшие родственницы в предшествующих поколениях — матери или бабушки. Благодаря сведениям шпейерского синодика мы знаем, что старшей дочери Исаака досталось имя его матери Евфросинии Кастамонитиссы, [1240] Исаак II родился предположительно в сентябре 1156 г. и был шестым сыном Андроника Дуки Ангела (ок. 1115–1185) и Евфросинии Кастамонитиссы (ок. 1125 — между 1185 и 1195) ( Βάρζος Κ . Ή γενεαλογία των Κομνηνών. T. 2. Θεσσαλονίκη, 1984. Σ. 807 и сл.). а имя его первой жены Ирины носила следующая по старшинству дочь от первого брака, ставшая впоследствии германской королевой Ириной-Марией.

Можно было бы ожидать, что указанные имена должны повториться и в следующем поколении потомков императора Исаака по женской линии. Похоже, что в случае с именем Евфросинии такие ожидания могут оправдаться.

Среди большого количества греческих имен, как бы неожиданно появляющихся у потомков галицко-волынского князя Романа Мстиславича от его второй жены (в первом и во втором поколениях), встречается и не слишком распространенное в Древней Руси имя Евфросиния.

В научной и справочной литературе по генеалогии Рюриковичей за весь период правления династии (вплоть до конца XVI в.) отмечается всего около десяти случаев наречения именем Евфросиния русских княгинь и княжон, а в домонгольский период указывается около пяти таких случаев (часть из них составляют монашеские имена). [1241] Войтович Л . Князівські династії Східної Європи… С. 609; Донской Д.В. Рюриковичи. Исторический словарь. М., 2008. С. 766; Dąbrowski D . Genealogia Mścislawowiczów. Pierwsze pokolenia (do początku XIV wieku). Kraków, 2008. S. 780. Наиболее полный перечень, представленный А.Ф. Литвиной и Ф.Б. Успенским, включает девять таких случаев за XII–XIV вв. ( Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б . Выбор имени у русских князей… С. 544–545). Тем более примечательно, что среди ближайшего потомства Романа Мстиславича и его второй жены имя Евфросиния встречается неоднократно. Можно говорить, по меньшей мере, о двух подобных случаях.