Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Дальнейшие поиски художественных аналогий стиля галицко-волынских миниатюр обнаруживаются в живописи южнонемецких земель конца XII — начала XIII вв.

По наблюдениям О.С. Поповой, в стиле миниатюр Галицко-Волынского Евангелия Апракос можно проследить приемы и детали, специфические для западной художественной среды. Интерес южнорусского мастера к живописи его западных соседей состоял в усвоении некоторых деталей и частных художественных впечатлений, которые контрастируют с нормами византийской художественной системы. Они нарушают правильность пропорций, гармонию цветовых, ритмических и объемных соотношений, распространенных в византийском искусстве. [1719] Попова О.С. Византийские и древнерусские миниатюры. С. 135.

Влияние романского стиля читается в декоративном оформлении архитектурных деталей, изображенных на фоне фигур апостолов. Возможно, именно из романских миниатюр пришли полюбившиеся галицко-волынскому мастеру тонкие, вытянутые колонки, поддерживающие балдахинные своды во всех его композициях. По-видимому, из романских миниатюр заимствован и островерхий купол, лежащий на затейливо изогнутом архивольте в правой кулисе у евангелиста Луки. Эта архитектурная деталь образует своеобразную, в русской живописи почти не встречающуюся композицию, отдаленно напоминающую трехлопастные стрельчатые декоративные арки, известные в романской живописи. С убранством романских миниатюр сходны и некоторые мелкие детали архитектурных украшений, например капители колонн. [1720] Попова О.С . Галицко-волынские миниатюры раннего XIII в. Примеч. 25–28.

Рисунок драпировок в одеждах евангелистов также вызывает ассоциации с германскими миниатюрами конца XII — начала XIII в., которые, в свою очередь, испытали значительное византийское влияние. Смешение позднероманской манеры с византийскими элементами образует в западноевропейском искусстве особый стиль. Его характеризуют как «утонченный, манерный, с извивающимися ломаными линиями, со слишком сложным, но всегда элегантным рисунком, с причудливыми контурами». [1721] Попова О.С. Византийские и древнерусские миниатюры. С. 136. Это — так называемый Zackenstil , стиль отживающего романского искусства, стиль, предшествовавший западной готике и распространенный главным образом в германской живописи. Наибольшее признание он получил у немецких миниатюристов. [1722] Разбор примеров и литературу вопроса см.: Попова О.С. Галицко-волынские миниатюры раннего XIII в. Примем. 29, 30.

Таким образом, общестилистический анализ позволяет отметить адекватность отдельных приемов письма галицко-волынских миниатюр некоему стилистическому явлению, существовавшему в византийском и западном художественном мире одновременно в конце XII — начале XIII вв. Живопись этого краткого стилистического этапа, с ее внутренней камерностью и внешней вычурностью, можно назвать «маньеристической». Отголоски ее вкусов очевидны в миниатюрах Галицко-Волынского Евангелия. [1723] Попова О.С . Византийские и древнерусские миниатюры. С. 137.

Смешение византийского и романского стилей в изобразительном искусстве было, очевидно, вызвано эпохой Крестовых походов и латинского завоевания Константинополя. Создатель галицко-волынских миниатюр уловил черты этого особого стиля в каких-то хорошо известных ему произведениях византийских и германских мастеров книжной миниатюры.

Яркая индивидуальная манера письма и высокий уровень мастерства галицко-волынского миниатюриста выдвигают его в ряд видных представителей искусства византийского круга первых десятилетий XIII в. Складывавшийся после падения Константинополя в 1204 г. в различных периферийных центрах византийского мира предпалеологовский стиль во многом определялся вкусами и художественным опытом константинопольских мастеров, бежавших из разоренной столицы империи. Возможно, таким константинопольским мастером, получившим приют при дворе галицко-волынских князей, был и создатель миниатюр Галицко-Волынского Евангелия. [1724] См.: Пуцко В.Г. Византийские художники — иллюминаторы славяно-русских рукописей начала XIII в. // Сообщения Ростовского музея. Вып. Х. Ростов, 2000.

На наш взгляд, есть все основания предположить, что упомянутый константинопольский мастер, покинувший столицу империи и оказавшийся при дворе галицко-волынских князей, должен был входить в непосредственное окружение великой княгини Евфросинии, старшей дочери бывшего императора Исаака II, выданной ок. 1200 г. замуж за галицко-волынского князя Романа Мстиславича.

Происхождение и родственные связи «великой княгини Романовой», принявшей в начале 1220-х гг. монашеский постриг и ставшей наиболее вероятным заказчиком Галицко-Волынского Евангелия, как нам кажется, должны были отразиться в работе придворного мастера, в известной мере определив и художественно-стилистическое своеобразие выполненных им миниатюр.

Связь с Евфросинией Галицкой удачно объясняет отмеченные особенности стиля галицко-волынских миниатюр начала XIII в., создатель которых, с одной стороны, следовал позднекомниновским образцам византийской живописи, что проявилось в облике евангелистов, а также оказался приверженцем старовизантийских традиций в оформлении орнаментальных украшений рукописи.

С другой стороны, воспроизведение галицко-волынским миниатюристом определенных элементов позднероманского стиля, характерного для немецкой книжной миниатюры конца XII — начала XIII вв. указывает, что среди художественных образцов, к которым так или иначе обращался наш мастер, оказались соответствующие произведения немецких живописцев.

По имеющимся у нас сведениям, происхождение византийской принцессы Евфросинии связывало ее не только с константинопольским двором. Родная сестра Евфросинии Ирина-Мария стала женой германского короля Филиппа Швабского, союзнические отношения с которым поддерживал галицко-волынский князь Роман Мстиславич. [1725] Подробнее см. в главах 10–11 настоящей работы. Оказавшись в Германии, королева Ирина, как мы видели, не утратила связи со своими греческими родственниками и, в частности, хранила память о своей старшей сестре Евфросинии, чье имя было внесено в синодик Шпейерского собора, в котором покоится прах королевской четы Филиппа и Ирины-Марии. [1726] Kalendarium necrologicum canonicorum spirensium recentius // Fontes rerum Germanicarum / Hrsg. von J.F. Boehmer. T. IV. Stuttgart, 1868. P. 323. Подробнее см. в главе 22 настоящей работы.