Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Однако в своем религиозном рвении Исаак II явно превзошел предшественников, ибо не просто общался со столпниками посредством переписки или бесед во время личного посещения подвижников, но впервые в практике столпничества переселил отшельников в императорский дворец.

Сверх того, император Исаак и самого себя, по всей видимости, считал причастным к этому движению. Во всяком случае, Никита Хониат, как мы видели, отмечает небывалое для византийских императоров стремление Исаака возводить грандиозные высотные башни, разрушая для этой цели множество общественных зданий и даже христианских храмов. Одну из таких башен Исаак начал строить прямо в царском дворце в Константинополе, «частию, как говорил, для защиты и обороны дворца, а частию и для собственного помещения». [1903] Никита Хониат . История… Т. II. С. 120.

Естественно предположить, что увлечение императора разделяли члены его семьи и другие приближенные. Похоже, на рубеже XII–XIII вв. сложилось представление о существовании некой особой сакральной связи василевса со столпниками, а также о судьбоносной для императора роли столпов, на которых святые отшельники совершали свой подвиг. Едва ли было случайным решение крестоносцев казнить свергнутого ими императора Алексея V Мурчуфла, сбросив его с вершины столпа, где прежде обретался святой подвижник. Предложивший такой способ казни венецианский дож Энрико Дандоло находил его наиболее соответствовавшим положению византийского императора. [1904] Робер де Клари . Завоевание Константинополя. С. 76.

Есть основания считать, что в конце XII в. в Византии усиливается интерес к древним столпникам, стоявшим у истоков всего движения, и в частности к св. Даниилу, способствовавшему распространению столпничества в Греции. Так, концом XII в. датируется одно из наиболее ранних среди известных ныне изображений Даниила Столпника в христианском храме — фреска кафоликона монастыря Панагии Мавриотиссы в Кастории. [1905] Skawran K.M . The development of Middle Byzantine fresco painting in Greece. Pretoria, 1982. P. 47, 180. Изображения столпников известны также в памятниках древнерусского искусства, наиболее ранние из которых (середина XII в.) встречаются в росписях Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря во Пскове (см.: Сарабьянов В.Д . Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря. М., 2002). В числе важнейших святынь византийской столицы монастырь Даниила Столпника отмечает русский паломник Добрыня Ядрейкович, посетивший Константинополь в 1200 г. По словам Добрыни, в Даниловском монастыре он видел даже нетленные мощи святого: «святый Данилъ столпникъ на горе въ теле лежить». [1906] Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце 12-го столетия. С предисловием и примечаниями П. Савваитова. СПб., 1872. Стб. 177.

Нет ничего удивительного в том, что получившая воспитание в придворном монастыре старшая дочь императора Исаака II Евфросиния, став женой галицко-волынского князя, среди прочих привычек византийского двора своего времени принесла на Русь и повышенный интерес к столпничеству, а также к связанным с ним греческим святым, способствовала укоренению его среди русских князей.

Этим, на наш взгляд, объясняется возникновение семейного культа свв. Даниила Столпника и Льва Великого Царя, следы которого нашли отражение в именослове галицко-волынских князей, весьма отличном от общединастических традиций имянаречения у Рюриковичей, а также массовое строительство на западнорусских землях своеобразных архитектурных сооружений — многоярусных башен-«столпов», в целом не характерных для древнерусского зодчества.

Как и ее отец, император Исаак II, Галицко-Волынская княгиня Евфросиния, по-видимому, ощущала свою личную причастность к столпничеству. [1907] Во времена расцвета столпничества на христианском Востоке и в Византии известны случаи участия в этом движении женщин, в том числе представительниц аристократических родов (См.: Analecta Bollandiana. Vol. 27. Bruxelles, 1908. P. 391 f.). Приняв монашество, она переселилась в специально выстроенный для нее монастырь в Столпье, в котором была возведена пятиярусная каменная башня-столп, сохранившаяся до нашего времени.

Новейшие исследователи обращают внимание на несомненную связь Столпьевской башни с подобными ей сооружениями, известными на территории Центральной Греции и относящимися к поздневизантийскому периоду. К примеру, на острове Эвбея и в Фессалии к настоящему времени выявлено более ста многоярусных каменных башен, строительство которых датируется преимущественно концом XII–XV вв. [1908] См.: Langdon M.K. The mortared towers of Central Greece: an Attic supplement // Annual of British School of Athens. Vol. 90. 1995. P. 498.

Первоначально считалось, что эти объекты возникли под влиянием западноевропейских архитектурных традиций в эпоху Крестовых походов и владычества крестоносцев. Отсюда и принятое до недавнего времени в литературе обозначение упомянутых сооружений — «франкские башни» (the Frankish towers). Начиная с 1980-х гг. изучение византийских архитектурных памятников Центральной Греции приобрело планомерный и систематический характер. В результате накоплен значительный новый материал и пересмотрены многие сделанные ранее выводы. [1909] См.: An essay on Byzantine fortification: northern Greece 4th-15th c.: Thessaloniki, October 2001 — January 2002. Exhibition catalogue. Ministry of culture (9th Ephorate of Byzantine antiquities of Thessalonike) / Ed. by Ch. Bakirtzis, Ph. Oreopulos. Athens. 2001.

В частности, установлено, что греческие башни поздневизантийского времени объединяет несколько характерных признаков. Прежде всего, башни возводились и принадлежали крупным аристократам-землевладельцам или монастырям, став своего рода знаком высокого общественного статуса и престижа для местной элиты. [1910] Langdon M.K . The mortared towers of Central Greece… P. 498.

Кроме того, ряд признаков позволяет квалифицировать такие памятники не столько как военно-оборонительные, сколько как сакральные сооружения. Более чем в 80 % случаев в непосредственной близости от башен (на расстоянии не более 3 км) располагались действующие христианские храмы, а иногда функцию храма выполняли и сами башни. И хотя в силу значительных утрат и перестроек исследование их верхних ярусов весьма затруднено, не вызывает сомнения, что некоторые из башен были увенчаны часовнями. [1911] Ibid. P. 499.

Согласно выводам А. Буко, поздневизантийские башни, сохранившиеся на территории Центральной Греции, по своим основным архитектурно-конструктивным особенностям, строительным материалам и приемам строительства наиболее близкие параллели обнаруживают с древнерусской башней в Столпье и другими подобными башнями «волынского типа», созданными на западнорусских землях в XIII — первой половине XIV вв. [1912] Buko A. Zespół wieżowy w Stołpiu w świetle wyników najnowszych badań // Zespół wieżowy w Stołpiu. Badania 2003–2004. Praca zbiorowa pod redakcja A. Buko. Warszawa, 2009. S. 326–329.