Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

В 1260 г. штирийское рыцарство выступило против венгерского правления и призвало на помощь чешского короля Пржемысла II Оттокара. Между двумя королями начался вооруженный конфликт. В решающей битве 12 июля 1260 г. у селения Крессенбрунн (на границе Австрии с Венгрией) Оттокар одержал полную победу над войсками Белы. [2902] Об этом событии сообщается почти во всех австрийских хроники XIII в., см., например: Continuatio Sancrucensis II. а. 1234–1266 / Ed. W. Wattenbach // MGH. SS. T. IX. Hannoverae, 1851. P. 644; Continuatio Lambacensis / Ed. W. Wattenbach // Ibid. P. 560; Continuatio Praedicatorum Vindobonensium / Ed. W. Wattenbach // Ibid. P. 728.

Из послания чешского короля к папе Александру IV, дошедшего в составе так называемых Оттокаровых анналов (часть Пражских анналов XIII в.) и являющегося основным источником сведений об этой битве, узнаем, что на стороне венгров в сражении участвовали русские князья. Так, Оттокар сообщает, что он сражался

против Стефана (сына Белы IV. — А.М .) и Даниэля, короля Руси, и его сыновей, и других русских и татар, которые пришли ему на помощь, и князя Болеслава Краковского, и молодого Лешка Ленчицкого, и бесчисленного множества бесчеловечных людей — команов, и венгров, и различных славян, сикулов и валахов, бесерменов и исмаилитов, а также схизматиков, а именно болгарских, русских и боснийских еретиков. [2903] Kosmova letopisu českého pokračovatelé (Letopisy Česke od roku 1196 do roku 1278) / Ed. J. Emler // Fontes rerum Bohemicarum. Prameny dějin českých vydávané z nadani F. Palackého. T. II. Praha, 1874. P. 291; Kronika Jana z Marignoly / Ed. J. Emler // Ibid. T. III. Praha, 1882. P. 315–316.

Участие Даниила Романовича в новой австрийской кампании подтверждается сведениями Галицко-Волынской летописи и других источников о том, что вследствие нашествия на Юго-Западную Русь и Малую Польшу войск Бурундая (1259–1260) Даниил бежал в Венгрию и в 1260 г. действительно находился при дворе Белы IV вместе с краковским князем Болеславом Стыдливым, также бежавшим от татар. [2904] См.: Щавелева И.И . К истории второго нашествия монголо-татар на Польшу // Восточная Европа в древности и средневековье: Сб. ст. / Отв. ред. Л.В. Черепнин. М., 1978; Ковалев В. Чешский король Пшемысл Оттокар II и русские князья: взаимные контакты на фоне международных отношений в Центральной Европе второй половины XIII века // Русин. Международный исторический журнал. Кишинев, 2005. № 2; Войтович Л . Остання еміграція короля Данила Романовича // Науковий вісник Волинського національного університету імені Лесі Українки: Історичні науки. Луцьк, 2009. № 13.

Таким образом, нет никаких оснований оценивать коронацию Даниила Галицкого как свидетельство прекращения политических и конфессиональных отношений с Византией (Никеей), «бегство» от Византии на Запад. Наоборот, можно с уверенностью полагать, что история коронации и унии с Римом галицко-волынского князя продемонстрировала неразрывную связь его внешней политики с политическим курсом Византии, не только не ослабевшую после событий 1204 г., но, судя по всему, даже укрепившуюся в период решающих усилий никейских правителей по отвоеванию Константинополя у латинян.

Таким образом, мы приходим к выводу, что внешнеполитические и культурные связи Руси, Византии и Западной Европы в XII–XIII вв. в целом носили глубокий и интенсивный характер, имели значительный масштаб и последствия.

Эти связи прежде всего проявились во внутренней и внешней политике галицко-волынского князя Романа Мстиславича, предложившего другим князьям Руси проект «доброго порядка», имевший целью реформирование существующего политического строя. Нет оснований отрицать участие князя Романа в важнейших общеевропейских делах своего времени — борьбе за верховную власть в Священной империи и событиях, связанных с Четвертым Крестовым походом. Беспочвенны попытки некоторых новейших авторов поставить под сомнение контакты русского князя с римским папой Иннокентием III, правителями Германии и императорами Византии, а также брак с дочерью одного из последних.

Обстоятельства происхождения предложенного Романом «конституционного проекта» 1203 г., как и само его содержание, изложенное в сообщении В.Н. Татищева, вполне согласуются с имеющимися в распоряжении современной науки данными о политической деятельности галицко-волынского князя и важнейших исторических событиях его времени.

В частности, полностью соответствует древнерусской практике факт предварительного согласования инициативы Романа со Всеволодом Большое Гнездо и другими князьями, от которых зависело будущее решение. Именно так и должны были вести себя русские князья, когда кто-нибудь из них искал поддержки других в осуществлении масштабного политического мероприятия, имевшего общерусское значение.

Идеи проекта Романа не были какой-то неслыханной новостью для Древней Руси. Обострение борьбы за Киев конкурирующих княжеских группировок и усиление внешней угрозы со стороны половцев еще в XII в. вызвали к жизни систему «коллективного сюзеренитета» — совместного управления и защиты от внешних врагов «Русской земли» силами наиболее могущественных князей Руси. Следует также заметить, что в числе «великих» и «старейших» князей, вершителей судеб Руси, упоминающихся в источниках конца XII — начала XIII вв., можно видеть правителей тех же земель, которые составляют коллегию выборщиков киевского великого князя в проекте Романа.

Совпадают с данными современной науки указанные Романом границы территории «Русской земли»: четко определяя эти границы на западе, князь ограничивается лишь расплывчатым обозначением их направления на востоке, что соответствовало представлениям летописцев XII–XIII вв. При этом сам Татищев как историк, изучавший территориальный состав и пределы древней «Русской земли» в узком значении, названной им также «Малой Русью», устанавливал другие координаты: на востоке «Русская земля», по его мнению, достигала верховьев Донца и Оки.

Во второй редакции «Истории Российской» появляются некоторые новые обстоятельства и изменения в тексте сообщения о проекте Романа. В частности, Татищев изменяет место пребывания великого князя Всеволода, к которому обращается Роман, — вместо Владимира называет Суздаль.

Эта замена объясняется тем, что сначала, работая над первой редакцией «Истории Российской», в сообщениях о Всеволоде Татищев отдавал предпочтение свидетельствам Никоновской летописи — одного из своих главных источников, где Всеволод последовательно именуется владимирским князем или великим князем Владимирским. Но в ходе своей работы над текстом второй редакции историк стал отклоняться от прежней атрибуции Всеволода как владимирского князя. Произошло это на фоне общего увеличения числа и пересмотра известий, включенных в состав новой, расширенной редакции «Истории».