Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

После дворцового переворота 1195 г., когда вместо свергнутого Исаака II к власти в империи пришел его брат Алексей III, сложились благоприятные условия для отмены монашества старшей дочери экс-императора, которую новый правитель решил выдать замуж за галицко-волынского князя Романа, в чьей военной помощи крайне нуждались обессиленные половецкими набегами балканские провинции империи.

Вблизи польского города Хелма (древнерусский Холм) доныне сохранилась древняя каменная башня в пять ярусов (этажей) с остатками часовни на верхнем ярусе. Эта башня возвышается на месте, где когда-то существовал древнерусский город Столпье. По данным новейших исследований, Столпьевская башня воспроизводит архитектурные сооружения, которые в поздневизантийское время были распространены на территории Северной Греции и представляли собой культовые постройки, принадлежавшие местным монастырям и представителям светской знати. По данным письменных источников, Столпьевская башня скорее всего была возведена примерно в 1220–1240-х гг. и предназначалась для пребывания «великой княгини Романовой», вновь принявшей монашество.

У императора Исаака II была еще одна дочь, по имени Ирина, которая впоследствии вышла замуж за немецкого короля Филиппа Швабского. В синодике Шпейерского собора, где захоронена королевская чета Филиппа и Ирины, среди греческих родственников последней значится ее сестра по имени Евфросиния. Этой сестрой немецкой королевы могла быть только старшая дочь Исаака, еще в детстве отданная отцом в монастырь. Однако вопреки ожиданиям Евфросиния упоминается в церковном синодике без указания ее монашеского чина, то есть как светское лицо. Даты памяти греческих родственников германской королевы даны в синодике условно, по случаю больших церковных праздников. Это показывает, что при составлении списка точных сведений о смерти названных лиц у шпейерских каноников не было.

Вместе с тем, точные данные о гибели германского короля Филиппа Швабского летом 1208 г., вскоре после которой умерла и его жена Ирина, были хорошо известны в Галиче. Галицко-Волынская летопись, единственная среди всех древнерусских источников, приводит подробный рассказ об обстоятельствах убийства Филиппа и называет лиц, причастных к этому преступлению. Такие подробности о столь далеких от Руси событиях могли интересовать в Галиче разве что родственников погибших. И таковыми были княгиня Евфросиния и ее дети.

Имя Евфросиния повторяется в нескольких поколениях потомков Романа Мстиславича и его второй жены. Это имя, еще в XI–XII вв. вошедшее в именослов русских князей, безусловно, связано с культом св. Евфросинии Александрийской. Культ названной святой почитался и в Византии, а имя Евфросиния вошло в именослов византийских императриц.

Деятельность галицкой княгини Евфросинии нашла отражение в памятниках древнерусской сфрагистики. Из древнего Новгорода происходят несколько печатей с изображением св. Евфросинии, на которых с обратной стороны изображена также сцена Преображения Господня на горе Фавор. Нет достаточных оснований идентифицировать обладательницу этих печатей как Евфросинию Полоцкую, игуменью Спасского монастыря. Древнерусская сфрагистика не знает случаев, когда личными актовыми печатями пользовались бы монахини. Нет никаких фактов, подтверждающих личные отношения Евфросинии Полоцкой с кем-то из новгородских князей.

Главное же то, что полоцкую игуменью не удается связать с каким-либо особым почитанием культа Преображения. Вопреки распространенному в литературе мнению, она не имела отношения к учреждению в Полоцке Преображенской церкви или монастыря. Основанные же при ее жизни Спасский монастырь и храм в нем были посвящены древнему празднику Всемилостивейшего Спаса, иконография которого никак не связывается с тематикой Преображения.

Зато тесные отношения с Новгородом поддерживала галицкая княгиня Евфросиния. Она, несомненно, вела переписку с новгородским князем Мстиславом Удалым, на дочери которого Анне женился старший сын вдовствующей галицкой княгини Даниил. Сам Мстислав под влиянием сведений, поступавших к нему из Юго-Западной Руси, отрекся от новгородского стола и решительно вмешался в борьбу за Галич с венгерским королевичем Коломаном, став вскоре галицким князем.

Более того, есть веские основания связывать именно Евфросинию Галицкую с фактами распространения в Галицко-Волынской Руси культа Преображения. К XIII в. здесь восходят многочисленные Спасо-Преображенские монастыри и храмы, сведения о которых сохранились в различных источниках. С конца XIII–XV вв. до нашего времени дошли многочисленные иконы Преображения, происходящие из западно-украинских земель и бывшие некогда престольными образами храмов.

Анализ иконографии сцены Преображения новгородских печатей и, в частности, изображения фигур апостолов дает основания полагать, что по своему облику эта композиция отвечает эстетической и иконографической трактовке Фаворского чуда, которая сложилась в Константинополе при дворе Ангелов и нашла отражение в памятниках византийского изобразительного искусства и литературы конца XII — начала XIII вв.

Еще одним именем, под которым галицкая княгиня Евфросиния более известна в исторической литературе, было имя Анна, видимо, ставшее для нее монашеским именем. О связи «великой княгини Романовой» с культом св. праведной Анны, матери Богородицы, свидетельствует возведение над ее могилой часовни в честь Свв. Богоотцов Иоакима и Анны, о чем сообщает Галицко-Волынская летопись. Сохранилась также уникальная галицкая икона «Собор Иоакима и Анны», созданная на рубеже XIV–XV вв. и повторяющая более древний престольный образ.

Имя Анна, а также сцена Преображения, которую использовала Галицко-Волынская княгиня на своих личных печатях (подобная сцена является совершенно уникальной для древнерусской сфрагистики и крайне редко встречается на византийских буллах), могут указывать на какую-то личную приверженность старшей дочери Исаака II памяти монахини-императрицы Анны Далассины, которую при византийском дворе почитали как прародительницу всех Комнинов и Ангелов.

Именно Анна Далассина и некоторые из ее потомков использовали на своих печатях сцену Преображения. Если не считать печатей Фаворских епископов, это единственные известные ныне в византийской сфрагистике подобные случаи. Кроме христианской символики, Анну Далассину и Ефросинию Галицкую сближают главные факты их жизнеописаний, представленные соответственно в «Алексиаде» Анны Комнины и Галицко-Волынской летописи. Обе правительницы были одновременно монахинями, приняв постриг после смерти своих мужей. Несмотря на это, они сохраняли за собой реальную политическую власть, действуя от имени своих сыновей, со стороны которых пользовались большим уважением и доверием.