Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

При оценке достоверности сообщения Хроники Альбрика о саксонском направлении похода Романа Мстиславича нельзя не учитывать причастности галицко-волынского князя к перипетиям политической борьбы в Германии вследствие его контактов со Штауфенами и родственных отношений с королем Филиппом. Между тем, именно такой ограниченный подход к определению целей политики Романа в Европе настойчиво демонстрирует А.Б. Головко. Он отвергает возможность внешнеполитической деятельности галицко-волынского князя в европейском масштабе: «…конкретная ситуация в Центрально-Восточной Европе начала XIII в., — по словам историка, — позволяет думать, что такие представления о деятельности князя далеки от реальных». [460] Головко О.Б . Останній похід князя Романа Мстиславича у джерелах та історичній думці // УІЖ. 2009. № 5. С. 35. При этом сам Головко уклоняется от какого бы то ни было анализа упомянутой им «конкретной ситуации», поэтому говорить об основательности его аргументов не представляется возможным. [461] В части, касающейся анализа известий Хроники Альбрика, в упомянутой работе А.Б. Головко вступает в полемику с автором этих строк. Наши взгляды по поводу целей похода Романа Мстиславича 1205 г. и связанной с ним международной обстановки были изложены в нескольких опубликованных ранее работах: Майоров А.В. 1) Из истории внешней политики Галицко-Волынской Руси времен Романа Мстиславича // ДР. 2008. № 4 (34); 2) Поход Романа Мстиславича 1205 года: в Саксонию или в Польшу? // ВИ. 2008. № 11; 3) Зовнішня політика Галицько-Волинської Русі часів Четвертого хрестового походу: стосунки з Німеччиною, Візантією та Польщею // Ruthenica. T. 7. Київ, 2008.

Кроме того, в своих взглядах на внешнюю политику Романа А.Б. Головко проявляет какую-то странную непоследовательность как раз в оценке ее масштабов и значения. В одной и той же работе он сперва уверяет, будто анализ «конкретной ситуации» в Центрально-Восточной Европе исключает возможность думать о «грандиозных масштабах европейской политики Романа Мстиславича», а затем утверждает совершенно обратное: деятельность Романа «на протяжении многих лет влияла не только на развитие русских земель, но и других стран и народов Восточной и Центральной Европы», проявлением чего «стало большое внимание к деятельности князя Романа не только со стороны древнерусских, но и западноевропейских, а также византийских авторов». [462] Головко О.Б . Останній похід князя Романа Мстиславича… С. 35, 41.

Только в связи с особым интересом к политике Филиппа Швабского, союзника французского короля Филиппа II Августа, а также вниманием к противостоянию Штауфенов и Вельфов, в котором активную роль играла Римская церковь, французский монах из аббатства Трех Источников мог включить в свою хронику упоминание о походе в Саксонию Романа Мстиславича. Заурядный конфликт на русско-польской границе едва ли мог привлечь к себе внимание далекого летописца с берегов Марны. Нельзя забывать, что Роман Мстиславич — единственный русский князь (после Ярослава Мудрого и его дочери Анны, выданной замуж во Францию за короля Генриха I), упоминающийся во французских хрониках. В средневековой Франции к далекой Руси не проявляли почти никакого интереса и имели о ней крайне скудные, а подчас и просто сказочные представления. [463] Назаренко А.В . Западноевропейские источники // Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е.А. Мельниковой. М., 1999. С. 353. Гибель какого-то русского князя в локальном конфликте не могла попасть на страницы французских анналов.

Альбрик интересовался также и польскими делами, так как в Польше сильны были позиции ордена цистерцианцев, к которому он сам принадлежал. Вполне возможно, что французский хронист был знаком с какими-то польскими источниками и даже использовал их сведения для своей хроники. Он мог найти там сообщение о гибели галицко-волынского князя у Завихоста летом 1205 г. Однако зачем нужно было выдумывать поход Романа в Саксонию, если такового не было в действительности? Сам Альбрик был слишком далек от описываемого события как во времени, так и в пространстве, и его (в отличие от польских хронистов) трудно заподозрить в пристрастном отношении к Роману, в стремлении исказить или приукрасить историю этого князя.

Но если даже принять точку зрения тех новейших скептиков, кто отвергает сведения «экзотического» французского источника как вымышленные, то чем тогда объяснить, что Альбрик указал именно Саксонию как конечную цель похода Романа? Уже само это указание — истинное оно или вымышленное — демонстрирует, что французский хронист знал о союзе Романа и Филиппа, направленном против Вельфов, по чьим владениям в Саксонии русский князь собирался нанести удар.

Едва ли Альбрик мог ошибиться в своем сообщении, спутав Романа Мстиславича с каким-либо другим лицом. Определение «Rex Russie» не оставляет сомнений в том, что французский автор имел в виду именно русского князя, которого к тому же он выделял среди прочих князей как «короля Руси». И таковым мог быть только Роман Мстиславич, поскольку другого такого князя на Руси в начале XIII в. попросту не существовало.

Безосновательно предположение А.Б. Головко о том, что упоминание о Саксонии как цели похода Романа в сочинении Альбрика «могло появиться под влиянием <���…> активных внешнеполитических акций в Центральной Европе середины XIII в. сына князя Романа — Даниила». [464] Головко О.Б . Останній похід князя Романа Мстиславича… С. 35. Совместный поход Даниила Романовича и краковского князя Болеслава Стыдливого в Силезию, который, очевидно, имеет здесь в виду историк, должен был состояться летом 1253 г. [465] Грушевський М.С . 1) Хронольогія подій Галицько-Волинської літописи // ЗНТШ. Т. XLI. Львів, 1901. С. 36; 2) Історія Україні-Руси. Т. III. Київ, 1993. С. 75; Włodarski B . Polska і Ruś. 1194–1340. Warszawa, 1966. S. 142–143. Но к этому времени самого Альбрика уже не было в живых, а созданная им хроника обрывается на событиях начала 1240-х гг. [466] Tyl-Labory G . Aubri de Trois-Fontaines. P. 110–111; Dictionnaire du Moyen Age. P. 109.

Тесная связь Романа с Филиппом Швабским подтверждается не только упоминанием русского князя в синодике монастыря Св. Петра в Эрфурте — главной цитадели Штауфенов в Германии, но и содержащейся в нем точной датой смерти Романа: 13 календы июля, что соответствует 19 июня. [467] Neues Archiv der Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde… S. 517. Знать точную дату смерти русского князя в далеком эрфуртском монастыре могли только при условии, что его связи со Штауфенами имели не разовый и случайный характер, а развивались постоянно вплоть до самой смерти Романа, и что о подробностях его трагической гибели было хорошо известно при дворе короля Филиппа.