Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Члены ордена были постоянными участниками церковных соборов и конгрегаций по всей Европе, что способствовало обмену между ними новостями и информацией о важнейших событиях не только церковной, но и политической жизни. Особенно это касается времен Четвертого Крестового похода, в организации и осуществлении которого орден играл весьма заметную роль. [495] Brown E.A.R. The Cistercians in the Latin Empire of Constantinople and Greece, 1204–1276 // Traditio. Institute of Research and Study in Medieval Canon Law. Vol. 14. New York, 1958; Andrea A.J. Cistercian Accounts of the Fourth Crusade Were They Anti-Venetian? // Analecta Cisterciensia. Vol. 43. Roma, 1987; Richard J. The Establishment of the Latin Church in the Empire of Constantinople (1204–1227) // Latins and Greeks in the Eastern Mediterranean After 1204 / Ed. B. Arbel, B. Hamilton, D. Jacoby. London, 1989. P. 52, 55, 60.

Прочные позиции орден имел в Германии: влияние идеологии цистерцианцев в конце XII — начале XIII вв. испытал даже имперский придворный церемониал. [496] Staab F . Reichszeremoniell und Zisterzienseraskese. Begegnungen auf dem Trifels unter Heinrich VI. und Philipp von Schwaben // Burg und Kirche zur Stauferzeit. Akten der 1. Landauer Staufertagung 1997 / Hrsg. von V Herzner und J. Krüger. Regensburg, 2001. S. 31–46. Для нашего исследования имеет значение следующий факт. Одними из главных центров влияния ордена в немецких землях были Саксония и Брауншвейг. [497] О немецких опорных пунктах ордена и их общественно-политическом и культурном влиянии см.: Winter F. Die Zisterzienser des nordöstlichen Deutschlands. Aalen, 1966; Knefelkamp U. Zisterzienser. Berlin, 2001; Eberl I. Die Zisterzienser. Geschichte eines europäischen Ordens. Stuttgart, 2002; Hauschild S . Das Paradies auf Erden. Die Gärten der Zisterzienser, Ostfildern, 2007. Во время борьбы за власть Филиппа Штауфена с Оттоном IV эти земли составляли важнейший оплот Вельфов, и именно в Саксонию был направлен поход Романа Мстиславича.

Итак, саксонские цистерцианцы (как и орденская братия вообще) в силу своей вовлеченности в дела международной политики могли знать о враждебных намерениях в отношении Саксонии русского князя. Во всяком случае, не является случайным крайне негативное отношение к нему Хроники Альбрика — цистерцианца с берегов Марны, изображающего Романа как врага церкви (чего нет, кстати сказать, в польских источниках).

Нельзя согласиться с теми исследователями, которые подвергают сомнению сообщение Хроники Альбрика о походе Романа Мстиславича на том основании, что оно «несет достаточно тенденциозную нагрузку». «Древнерусский князь, — замечает А.Б. Головко, — изображается в ней как "мнимый христианин", которому хронистом приписывается стремление совершить тягчайшее преступление — разрушение христианских храмов». [498] Головко О. Русь і руські князівства на сторінках польських наративних джерел // Terra cossacorum: Студії з давньої і нової історії України: Наук. зб. на пошану професора Валерія Степанкова. Київ, 2007. С. 374.

Такой довод не учитывает политической направленности хроники, автором которой был цистерцианский монах, оценивавший события 1205 г. прежде всего с точки зрения Римской церкви, которая (в лице папы Иннокентия III) поддерживала тогда Вельфов. Таким образом, негативное отношение французского хрониста к личности Романа Мстиславича, действовавшего на стороне Штауфенов, свидетельствует скорее в пользу достоверности сообщения о его походе в Саксонию, ибо соответствует расстановке политических сил и взглядам участников событий того времени.

Что же касается обвинения Альбриком русского князя в намерении разрушить христианские церкви, то оно также не дает никаких оснований для сомнений в достоверности сообщения о походе в Саксонию. [499] Подобные намерения Романа подтверждаются данными других источников и отвечают его враждебному отношению к католической церкви, проявившемуся после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г., см. об этом в главе 13 настоящей работы. Подобные обвинения из уст средневековых церковных писателей — не более как обычный чисто литературный прием, стилистический оборот, который, строго говоря, нельзя рассматривать как свидетельство о реальных исторических событиях. К таким средствам церковные авторы прибегали, изображая враждебные действия своих политических соперников.

В качестве примера приведем еще один из эпизодов борьбы Штауфенов с Вельфами, относящийся к 30-м гг. XII в. Во время противостояния со швабским герцогом Фридрихом II (отцом будущего императора Фридриха I Барбароссы) немецкий король и впоследствии император Лотарь III (союзник Вельфов) с помощью чешских войск совершил нападение и разграбил город Аугсбург, признававший власть Фридриха II. В письме к бамбергскому епископу Оттону, датированном сентябрем 1132 г., аугсбургский епископ Герман, рисует действия короля и его союзников как антихристианский поступок, направленный исключительно против церкви:

…привел (король Лотарь. — А.М .) на церковь Христову врагов Христовых, людей бесчеловечных, язычников, а именно богемцев и половцев, именуемых в просторечии фальвами ( Valwen ), которые, как всем хорошо известно, есть и всегда были гонителями Христа и церкви. [500] CDERB / Ed. G. Friedrich. T. I. Pragae, 1904. P. 127.

В действительности же речь шла лишь об обычной политической борьбе. Более нейтральный источник — Вышеградское продолжение Хроники Козьмы Пражского — представляет дело совсем в ином свете. Ничего не говоря ни о половцах, ни о каких-либо других язычников, эта хроника сообщает о действиях чешского отряда, предоставленного князем Собеславом I королю Лотарю для сопровождения его в коронационном походе в Рим. [501] Canonici Wissegradensis continuatio Cosmae / Ed. R. Köpke // MGH. SS. T. IX. Hannoveriae, 1851. P. 138. Таким образом, цель похода никоим образом не была связана с антицерковными мероприятиями; наоборот, своими действиями Лотарь и его союзники пытались тогда добиться благосклонности римского папы.

Во второй половине XII — начале XIII в. орден цистерцианцев проводил активную наступательную политику, направленную на Восток Европы. Пользуясь покровительством правителей Венгрии и Польши, чьи земли стали главной базой для дальнейшего продвижения на восток, цистерцианцы направили свою миссионерскую деятельность непосредственно в пределы Галицко-Волынской Руси. [502] Dunin-Wasowicz T . Projets missionnaires cisterciens dans la Rus' du sud-ouest aux XIIe — XIIIe siècle // HUS. Vol. XII–XIII. Cambridge, 1988–1989.

Крупнейшим центром влияния ордена в Польше был Краков, в окрестностях которого первый цистерцианский монастырь появился еще в 1140-х гг. [503] О значении ордена цистерцианцев в истории средневековой Польши и соседних с ней стран см.: Historia i kultura cystersów w dawnej Polsce a ich europejskie związki / Red. J. Strzelczyk. Poznań, 1987; Cystersi w kulturze średniowiecznej Europy / Red. J. Strzelczyk. Poznań, 1992; Cystersi w społeczeństwie Europy Środkowej / Red. A.M. Wyrwa, J. Dobosz. Poznań, 2000; Cystersi na Pomorzu Wschodnim: wśród ciszy modlitwy i przestrzeni sztuki / Red. B. Świtała, D.A. Dekański, A. Słyszewska. Ząbki, 2005. В Венгрии ордену покровительствовала королева Гертруда, жена Андрея II и мать будущего «короля Галиции» Коломана. Последний, как и его жена Саломея (дочь малопольского князя Лешка Белого), также всячески способствовал цистерцианцам: при поддержке Коломана в 1223 г. на самой границе с Галичиной был основан новый цистерцианский монастырь вблизи города Спиша. [504] Slivka M . Cisterciti na Slovensku // Archeologia Historica. Roč. 16. Brno, 1991. S. 101–102; Procházkowá N . Koloman Haličský na Spiši pred rokom 1241 // Terra Scepusiensis. Stav bádania о dejinách Spiša / Ved. red. R. Gladkiewicz, M. Homza. Levoča; Wrocław, 2003. S. 245.