Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

Убедившись, что путь на Новгород закрыт, мятежные князья «...поидоша к литовскому рубежу и, пришедше, сташа в Луках, а х королю послали, чтобы их управил в их обидах с великим князем и помогал». [440] ПСРЛ. Т. 24. С. 199. Захват Великих Лук и обращение к королю — высшая точка феодального мятежа 1480 г.

Идя по Русской земле, отряды князей Андрея и Бориса, по свидетельству псковского летописца, «грабита и плениша, токмо мечи не секоша». Захват же ими Великих Лук был настоящим бедствием для населения: «… а Луки без останка опустьша, и бе видети многым плач и рыдание». [441] ПСРЛ. Т. 5/2. С. 220.

Обращение мятежных князей к королю, «чтобы их управил в их обидах с великим князем и помогал», было по существу актом прямой государственной измены и открытым призывом к польско-литовской интервенции. Пребывание мятежников в захваченных ими Великих Луках, на самом литовском рубеже, создавало реальную возможность соединения их отрядов с польско-литовскими войсками.

Особенность феодального мятежа заключалась в том, что он развертывался па фоне войны, идущей на северо-западных рубежах страны, и поэтому не может рассматриваться изолированно от событий этой войны. Отход от Пскова войск князя Андрея Оболенского привел к резкому ухудшению стратегической ситуации на этом направлении. После нападения магистра 25 февраля на Изборск и сожжения изборских волостей (сам город устоял) орденские войска двинулись к самому Пскову, «жгучи и палячи Псковьскую волость, а в Псковь видети дым и огнь». [442] Там же. С. 52. По словам Пск. II летописи, «не дошед за 10 верстъ, сташа станы вся сила немецкая, и възъгнетущ а и нощь многыя огни, хупущеся и скрьжещюще зубы на дом святыа Троица и на град Псковъ». [443] Там же. Опасность, нависшая над городом и его округой, была, по-видимому, действительно серьезной — во главе вражеских войск стоял, по псковским сведениям, сам магистр. Положение усугублялось недостаточностью руководства со стороны князя-наместника. не пользовавшегося у псковичей авторитетом. По словам Пск. II летописи, Василий Васильевич Шуйский был «князь не войскыи, грубый, токмо прилежаще многому питию и граблению, а о граде не внимаше ни мала и много Пскову грубости учини». [444] Там же. Тем не менее при подходе немцев к Пскову князь выступил в поход во главе псковского ополчения: «… князь, и посадники, и все псковичи… вседше скоро на конь». О характере ополчения красноречиво пишет далее та же Пск. II летопись: «... ови в доспесех. а инии нази, токмо в кого что у годи лося, или копие, или оружие, или щит, ови на конех, ови пеши». Ополчение носило, видимо, тотальный характер — на защиту города встали все, кто только мог носить оружие. Выступив из Пскова, ополчение вышло к Устьям, где встретилось с войсками магистра. По словам Пск. II летописи, главные силы сторон стояли друг против друга целый день, не начиная сражения, однако сторожевой полк немцев изрубил псковскую пешую рать, убив 300 человек, «А доспешная рать на конех того не видеша», что, конечно, свидетельствует о плохой организации командования псковскими войсками и подтверждает нелестную характеристику князя. [445] Там же. С. 220. Ночью магистр отступил, но «князь псковьскый Василей Шюйскый и посадники не въсхотеша гнатися въследъ, но възвратишася в домы своя». [446] Tам же. В этой пассивности опять можно видеть слабость командования, в первую очередь самого князя. По данным Пск. III летописи, этот бой произошел 1 марта на Пецкой губе. [447] Там же. С. 220–221. Отказ псковской рати от решительного сражения с войсками магистра и от преследования их дал магистру возможность продолжать активные действия против псковских пригородов. Следующим объектом нападения стал новый городок Кобылий, в 50 км к северу от Пскова на берегу Чудского озера. По словам Пск. II летописи, немцы подошли к городу вечером 4 марта, а на рассвете 5 марта начали артиллерийский обстрел и подготовку к штурму. Город был взят и сожжен, жители истреблены и частично взяты в плен. В числе тех, которых немцы «живых поимавше, с собою сведоша, немилостивно извязавшее, оказался посадник Макарий. [448] Там же. С. 59. По данным Пск. III летописи, общее число погибших доходило до 4 тыс. человек. [449] Там же. С. 221. Хотя эти данные, вероятно, преувеличены (летописец не настаивает на них, приводя их как слух — «друзии сказуют»), взятие и разрушение города на Псковской земле свидетельствует о размахе орденской агрессии. [450] Из ливонских источников известно, что магистр фон дер Борх вел переговоры с рядом имперских городов с целью привлечения их к войне против Русского государства. От Любека ливонские послы просили 2 тыс. воинов. Речь шла и о торговой блокаде Русской земли. См.: Базилевич . С. 132; Казакова . С. 159. Итак, на северо-западном рубеже страны идет большая война.

Путешествие очередного, третьего, великокняжеского посольства к мятежным князьям длилось более трех недель: «… бе бо весна и путь истомен вельми» (они прибыли на Луки только «в субботу пятьдесятную», т. е. 20 мая). [451] ПСРЛ. Т. 24. О. 198. — По данным Соф. летописи, «в неделю 50-ю» (т. е. 21 мая). ПСРЛ. Т. 6/2. Стб. 290. К этому времени, по-видимому, князья Андрей и Борис уже получили ответ от короля на свое «челобитье».

По словам летописи, Казимир «им отмолвил, а княгиням их дал на избылище город Витебск». [452] Там же. Т. 24. С. 198; Т. 20. Ч. 1. С. 337. Казимир, таким образом, занял осторожную позицию. Он остался верен своей общей тактической линии: не воевать самому, не вступать до поры до времени в крупный, рискованный конфликт с сильным и опасным соседом, но всячески ослаблять его, поддерживать центробежные, антимосковские тенденции, помогать всем врагам великого князя, выжидая благоприятное время. И весной 1480 г. на соблазнительное, но слишком прямолинейное предложение начать интервенцию — войну против Русского государства — король отвечает двойственно: войны не начинает, прямо в конфликт не ввязывается, но поддерживает мятежников морально и материально, обеспечивая их тылы. [453] Базилевич . С. 129–130. Фактическая поддержка короля, видимо, ободрила мятежников — предложения о мире снова были отклонены. [454] По словам Моск. летописи, мятежные князья «высоко мыслшиа и отпусти та архиепископа и бояр… ни с чем» (ПСРЛ. Т. 25. С. 326). Вол.-Перм. летопись отмечает: «И князья того же послушав, на вотчины свои не пошли…» (ПСРЛ. Т. 26. С. 263).

Неудача третьего посольства приводит к разрыву переговоров с мятежниками: «… князь же великий оправдася перед ними и положи на Бозе упование». [455] ПСРЛ. Т. 25. С. 326.

Основной итог второго периода политического кризиса 1480 г. с февраля по май — был в общем благоприятным для Русского государства. Феодальный мятеж не перерос в феодальную войну, не вызвал политического раскола Русской земли на два враждебных лагеря. Несмотря на то что мятеж продолжался, отчетливо обозначилась ограниченность социально-политической базы мятежников, которым не удалось найти сколько-нибудь влиятельных и верных союзников. Кроме воздействия объективных факторов, в этом нельзя не видеть успеха политической линии на локализацию мятежа, взятой великим князем.