Жан-Клод Оке - Средневековая Венеция

Проявление милосердия со стороны светских властей и сострадания со стороны частных лиц были ориентированы на бедняков, стариков, калек и больных. «Система больниц отвечала более удовлетворению социальных нужд, чем санитарных», т. е. лечению больных (Лучано Бонуцци). Больница вначале представляла собой приют, созданный частным лицом для того, чтобы дать убежище вдовам, странникам, бывшим морякам, сиротам, кающимся девам. Эта функция больниц еще более усиливалась, основателем богоугодного заведения выступало братство, предназначавшее его для своих членов.

Движение по организации таких заведений никогда не ослабевало и особенно усилилось после 1348 г. в связи с частыми эпидемиями: с 969 г. до конца XIII в. было создано 16 богоугодных заведений, в XIV в. — 24, в XV в. — 28, в 1500 г. — 68. Эти цифры впечатляют! Динамика отражает перемены, происходившие в сознании благодетелей. В XII в. внимание уделялось странникам, проходившим через Венецию по пути к Святым местам; в XIII в. были созданы пять, затем еще шесть больниц, носивших имена Сан-Марко, Сан-Джованни Евангелиста, Св. Троицы и Санта-Мария Крочифери либо называвшихся domus Dei или domus Misericordiae («дом Бога» или «дом Милосердия»), которые принимали бедных и калек; был сооружен лепрозорий Сан-Лазаро. В XIV в. церковь стала проявлять милосердие ради избавления страждущих от физических мучений и нищеты, оставляя многочисленные завещания прокураторам. Паломничество на Восток вышло из моды, и среди 52 больниц, построенных в XIV–XV вв., восемь предназначались для бедных, четыре — для больных, четырнадцать — для женщин и четыре — для моряков. Приток в город бедных крестьян приводил к опасности распространения чумы, и их необходимо было изолировать с целью профилактики. Тогда приют Сан-Лоренцо стал вместо прокаженных принимать тех, кто мог быть переносчиком чумы.

Поскольку значительная часть населения Венеции занималась торговлей, многие венецианцы не были приобщены к высокой культуре, и в коммерческих письмах не использовался изящный витиеватый стиль. Мастер риторики Бонкомпаньо де Сенья рекомендовал (ок. 1220 г.) купцам пользоваться простым языком, без стилистических приукрашиваний — вульгарной или испорченной латынью, но понятной в данной среде, чтобы вести деловую переписку. Купцы обладали солидными практическими знаниями в области торговли и мореплавания, прекрасно разбирались в сложных вопросах мер и весов, умели определять стоимость монет, имели некоторые познания в области географии, что помогало им ориентироваться на морских и сухопутных дорогах. Все необходимые им сведения были собраны в «Руководстве для купцов», распространявшемся в XIII в. Два издания этого руководства являлись чисто венецианскими — « Zibaldone » и « Tarifa », полное название которых — «Тариф или сведения о мерах и весах, а также о землях по всему миру, где можно заниматься торговлей». Купцы имели солидные познания в области арифметики и счетоводства, которые они получали из учебника, составленного одним из них — Леонардо Фибоначчи, автором «Книги счетных таблиц» (1202). Они были знакомы с тригонометрией, помогавшей «вычислить отклонение от пути, когда плавание происходит не при попутном ветре, несущем прямо в порт, а при поперечном, относящем судно от цели, а также <���…> определить направление движения и расстояние до объекта — пункта назначения». Чтобы производить такие измерения, было необходимо разбираться в таблицах, называемых morteloio , помогавших вычислять четверти окружности (позже названные румбами) при отклонении от избранного пути. Купцу-мореплавателю помогали в навигации компасные карты, на которых с доскональной точностью указывались маршруты следования, береговые линии, глубина воды, преобладающие ветры и течения. Кроме того, купцы могли почерпнуть знания по искусству навигации в пособии XIII в., « Compasso da navigare ». В городе со столь развитой торговлей всегда придавалось большое значение полезной информации. Для обучения купцов иностранным языкам выходили небольшие двуязычные словари-разговорники. В XIV и XV вв. процветал политический и гражданский гуманизм, Венеция занимала привилегированное положение, ее купцы отправлялись исследовать мир. Венецианцы обращались к античным наукам, таким как гидрология и гидравлика, и одновременно пользовались новыми изобретениями, например печатным станком. Это помогало успеху в делах и общему развитию.

Разговорный венецианский язык, отделившись от разговорной латыни, возник на островах Лагуны, заселенной уже в римскую эпоху. Население Лагуны увеличилось за счет беженцев, скрывавшихся от нашествия ломбардийцев, не добравшихся до здешних мест. Беженцы также являлись носителями латинского языка. Местный язык развивался под влиянием германизмов и в относительной изоляции. Политические, религиозные, торговые и культурные связи с Византией способствовали проникновению в язык многочисленных эллинизмов. Этот процесс имел две стадии: первая относилась ко времени экзархата Равенны, вторая — к периоду крупной торговой экспансии в Средиземное море XI–XII вв., когда венецианцы заимствовали ряд терминов из арабского языка, касавшихся морского дела и метрологии — измерения мер и весов. Язык Венеции не был однородным, в нем различались диалекты — Бурано, собственно Венеции и Кьодджи. Безусловно, жители Венеции могли отличить по произношению и акценту гондольера, проживавшего на востоке де Кастелло, от рыбака из поселения Сан-Николо на крайнем западе Дорсодуро, говорившего на старом венецианском наречии, называемом « nicoloto » (Марино Занудо). Самыми древними венецианскими словами являлись фамилии, а имена требовались, чтобы различать людей персонально, и они были распространены во всех слоях общества с IX в., что «свидетельствовало о продолжительном влиянии поздней латыни» (Штуцци). Исследователь Муратори утверждал в XVIII в., что венецианцы первыми в Италии стали использовать фамилию (родовое имя), часто образовывавшуюся от латинского корня с прибавлением окончания -анцо, -анус, -икус, -улус и т. д., впоследствии изменившегося на венецианский манер и превратившегося в -анцо, -ано или -ан, -иго и -оло Рост числа фамилий способствовал появлению прозвищ, помогавших различать людей, носивших одно и то же имя. Прозвище могло характеризовать внешность человека ( Caputincollo — «бычья шея»), свидетельствовать о его моральном облике ( Cavoduro — «деревянная голова») либо о профессии ( Navigacoso — «плавающий внизу», т. е. на юге). Тройная система (фамилия, имя, прозвище) была особенно характерна для наиболее изолированных мест, таких как Малая Кьодджа (Лидо Кьодджи) или Босколо. Прозвища стали необходимостью. Они употреблялись даже представителями знатных родов, таких как Морозини.