Юрий Кобищанов - На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире

Так, в частности, поступал Эвдокс во II в. Согласно Страбону, «приставая здесь к некоторым местностям, он располагал к себе население подарками: хлебом, вином, фигами, которых там не было; за это он получал от них воду и проводников». Псевдо-Арриан говорит столь же недвусмысленно: «Ввозится на эти рынки (в Азании) довольно значительное количество вина и хлеба — не для торговли, а как средство получить расположение варваров». Наконец, даже в 1472 г. н. э. Афанасий Никитин «много раздаша брынцу, да перцу, да хлебы ефиопом (Эритреи), ины судна не пограбили».

Вероятнее всего, посол-адмирал царицы Хатшепсут просто угощал и по возможности отдаривал пунтийских вождей, доставивших дань по его требованию. Была ли это настоящая дань или полудобровольные приношения, роли не играет. Торговля тоже могла иметь место, конечно второстепенное или даже третьестепенное — после дани и военного грабежа (золотое копье и некоторые другие вещи могли быть силой отобраны у пунтян). Торговали, может быть, участники экспедиции, припрятывая для себя вымененные у пунтян товары, ведь корабли предназначались только для доставки продуктов Пунта двору и храмам. Вероятно, в случае разоблачения матросам грозили кары. Но может быть, соблазн был слишком велик, чтобы они могли устоять. Таким образом, обмен все же мог происходить, но в очень незначительных масштабах.

Однако даже такой весьма ограниченный и примитивный обмен не мог не иметь определенные социальные последствия. Главные выгоды, конечно, получали вожди Пунта, которые обогащались за счет подарков египтян, находили у них поддержку и укрепляли свою власть над соплеменниками. Однако эти выгоды не могли быть особенно велики, так как целиком зависели от милости египтян. Кроме того, и это важно, торговля с Египтом велась лишь побочными продуктами хозяйства пунтян и почти не затрагивала их основной производственной деятельности — скотоводства, рыбной ловли, может быть, земледелия.

Интенсивнее могла развиваться охота ради получения слоновой кости, леопардовых и жирафовых шкур, жирафовых хвостов и других ценимых египтянами, но все-таки побочных продуктов охоты. При этом египетская монархия, очевидно, стремилась полностью взять в свои руки не только вывоз, но и саму добычу продуктов Пунта. Так она поступала в Нубии на золотых россыпях и копях драгоценных камней. Это было вполне в духе древнеегипетской монархии. Должно быть, жители Пунта были частично отстранены от сбора мирры, ладана и других благовоний, от торговли ценными сортами древесины и прочими местными продуктами. Часть последних они поставляли в виде дани, особенно смолы, золото, слоновую кость, а также скот.

Более интенсивной эксплуатации препятствовал уровень развития производительных сил, на котором находилось хозяйство пунтян.

На барельефах храма Дейр-эль-Бахри изображена деревня пунтян и процессия, несущая дары египтянам: золотые кольца и цепи, груды благовонных смол на круглых блюдах, вероятно плетеных. Во главе процессии идут вождь пунтян по имени Париху, его жена Ити, или Ари, двое сыновей и дочь. Деревня расположена на берегу моря; хижины имеют куполообразную форму; стены поднимаются вертикально вверх, а крыша является их продолжением. Вход невысокий, сводчатый. Хижины стоят на сваях и снабжены каждая садовой лестницей с перекладинами (такие точно хижины сохранились до наших дней в оазисе Аусса, на юге Данакильской пустыни, составлявшей часть Пунта). Вокруг хижины растут пальмы дум и сикоморы. Под деревьями лежат короткорогие безгорбые коровы. Видно стадо коров, которых пунтянин гонит из деревни. Есть изображения навьюченных ослов, а также пунтянки верхом на осле. Известно, что один из центров одомашнивания осла находился в Северо-Восточной Африке. До сих пор здесь водятся дикие ослы, нубийские и сомалийские, от которых происходят все домашние породы. Очевидно, главным занятием пунтян было скотоводство — разведение крупного рогатого скота и ослов.

Хозяйственно-культурный тип этого народа, видимо, был близок к типу масаев, кочевых сук, части туркана и тех племен южных галла, которые разводили крупный рогатый скот, овец и ослов, но не верблюдов. На важность разведения крупного рогатого скота указывает следующее обстоятельство: при фараонах XVIII и XIX династий Пунт платил дань быками и телятами. О земледелии нет никаких указаний, хотя оно могло быть уже известно.

Характерно, что из Пунта египтяне вывозили борзых собак. Об этом рассказывает сказка «О потерпевшем кораблекрушение» и надпись в Дейр-эль-Бахри. По-видимому, охота с помощью собак играла известную роль в хозяйстве пунтян [28] В настоящее время собак разводят лишь группы бродячих охотников, живущих среди сомалийцев, но сами сомалийцы, даникили, арабы и суахили Бенадира не разводят и не держат собак. . Охотничьим оружием были метательные палицы, одна из которых изображена в руке Париху. Надпись гласит, что царица Хатшепсут пожертвовала в храм «пунтийские метательные палицы». За поясом у Париху кинжал. Есть также изображения каменных топоров.

Одеждой жителям Пунта служили набедренные повязки или передники, обшитые тесьмой и прикрепленные к поясу. Носили они также украшения: у царька Париху браслет на левой руке, ожерелье на шее; у царицы Ари — кожаная юбка, узкая повязка на голове, ожерелье на шее и браслеты на руках и ногах.

Египетские художники, изображавшие жителей Пунта, различали среди них два антропологических и этнических типа. Одни из пунтян более светлокожие, цвет их кожи египтяне, как собственный, изображали красной краской, другие — более темнокожие, закрашены черной краской, с ярко выраженными негроидными чертами лица. Лица Париху, его сыновей, дочери, его подданных и особенно Ари — типичные Эфиопеоидные. Негры, азиаты и египтяне изображались во времена XVIII династии совсем иначе. Париху и некоторые другие пунтяне носили узкую и длинную остроконечную бородку; волосы свободно ниспадали и поддерживались головной повязкой или лентой, завязанной надо лбом. У других головы бриты. У третьих волосы подстрижены, как и у египтян, причем длинные локоны пунтян первой группы — это отнюдь не курчавые волосы негроидов.

Эти этнографические данные убеждают нас в том, что флот царицы Хатшепсут совершил плавание в район Северного Сомали, где на «горных террасах» растут мирроносные и ладоносные деревья, где обитали племена скотоводов эфиопеоидного антропологического типа и отдельные группы негроидных (а отчасти также эфиопеоидных) охотников-собирателей.

В надписях ничего не говорится о сражениях с пунтянами, напротив, подчеркивается мирный характер их отношений. По-видимому, египетские солдаты выполняли строгую инструкцию царицы, запрещавшую обижать и грабить местное население. В Нубии при Хатшепсут также было относительно спокойно.