Александр Донцов - Родословная советского коллектива

Итак, у слова «товарищ» весьма позитивное семантическое наследство: сходство образа жизни, судьбы, доверие, помощь в трудную минуту и им подобные признаки образовали устойчивый положительный ореол подобного обращения. И все же, уверены, не только отсутствие прошлых негативных коннотаций превратило «товарищ» в массовый символ социальной само- и взаимоидентификации советских людей. По оценке лингвиста Е. В. Урысон, «товарищ, в отличие от друга, оценивается не с точки зрения его преданности и способности понять субъекта, а с точки зрения его способности совместно преодолевать трудности» [4-28] [4-28] Там же. . Главным в «товарище», иначе говоря, является указание на «общее занятие, общую деятельность людей, которая делает их равными, но не на их хорошие взаимоотношения» [4-29] [4-29] См., напр.: Коржихина Т. П. Извольте быть благонадежны! М., 1997. . Последние, естественно, могут сопутствовать требующей сотрудничества общей деятельности, в том числе и той, которая не приносит материальной выгоды участникам. Коллективный субъект такой деятельности, содействующей социалистическому строительству и не преследующей цели извлечения прибыли, Конституция 1936 г. нарекла «общественной организацией». Сегодня подобное объединение (союз, ассоциацию, федерацию, общество, клуб и т. п.) чаще именуют институтом гражданского общества, что сущности этой добровольной группировки не меняет.

Перипетии государственной регламентации создания и деятельности общественных организаций — прерогатива историков [4-30] [4-30] Ильина И. Н. Общественные организации в России в 1920-е гг. М., 2000. С. 41. . В наших штудиях советской городской культуры конца 1920-х — начала 1930-х гг. как пространства коллективообразования важны два факта. Первый. Весьма многочисленные, хотя и не всегда успешные попытки создания разнообразнейших объединений: голубеводства, филателистов, друзей кино, любителей радиотелеграфа, антропософии, счетоводов, русско-японской взаимопомощи, друзей камерной музыки и т. д. и т. п. Регистрировавший уставы НКВД многим отказывал. В 1923 г. — Обществу теоретической и практической педагогики по причине дублирования функции Наркомпроса, в 1924 г. — Обществу экспериментальных психологических исследований при 1 МГУ по причине «политически сомнительной репутации большинства членов-учредителей», Обществу междупланетных сообщений — «вследствие недостаточной квалификации научных сил, составляющих инициативную группу общества», Обществу покровительства животным — по невозможности достичь реальных результатов. Список неразрешенных обществ обширен. Однако, несмотря на отказы и тотальный контроль политической благонадежности, по данным обстоятельного исследования историка И. Н. Ильиной, к началу 1928 г. НКВД РСФСР зарегистрировал 4480 всероссийских и местных добровольных объединений разного толка [4-31] [4-31] Там же. С. 80. . Это без учета спортивных обществ, подразделений Осоавиахима, МОПРа и ряда других.

Общее количество заявок на создание общества кратно больше. По сведениям Ильиной, за период с 1922 по 1929 г. через НКВД прошло 368 заявлений, из которых 107 удовлетворены [4-32] [4-32] Платон. Государство. С. 821. . Можно вместе со специалистами порассуждать о репрессивной политике НКВД, Агитационно-пропагандистского отдела ЦК ВКП(б), других надзорных органов, ищущих «потенциальных вредителей» в Тургеневском научно-литературном обществе, вегетарианском обществе или Союзе оказания помощи греческим гражданам, проживающим в Турк-республике. Можно, но скучно. «Тем, кто блюдет государство, надо прилагать все усилия к тому, чтобы от них не укрылась его порча» [4-33] [4-33] Там же. С. 960. . «В идеальном государстве допустима лишь та поэзия, польза от которой очевидна» [4-34] [4-34] Там же. С. 805. . «За поэтами надо смотреть и обязывать их либо воплощать в своих творениях нравственные образы, либо уж совсем отказаться у нас от творчества» [4-35] [4-35] Ильина И. Н. Указ. соч. С. 121. Последующие статистические данные об общественных организациях в России 1920-х гг. также почерпнуты из этого исследования. . Возможно, регистраторы обществ руководствовались рекомендациями Платона, анализировать «справедливость» которых предоставим политологам. Автоматическое благословение добровольные организации получили разве что от Временного правительства специальным законом от 12 апреля 1917 г. постановившего, что «все без исключения российские граждане имеют право без особого на то разрешения образовывать общества и союзы в целях, не противных уголовным законам».

Регламентация деятельности возникших сообществ — с древности известная и в целом понятная функция любого государства. Принятое в феврале 1928 г. на смену прежним «Положение об обществах и союзах, не преследующих цели извлечения прибыли» с констатацией-предупреждением, что «не подлежат утверждению уставы обществ, угрожающих общественному спокойствию и безопасности», удивления не вызывает. Возмущают трактовка признаков угрозы и соответствовавшая ей правоприменительная практика, включавшая аресты: «лжекраеведов» объявленного «монархической организацией» Воронежского краеведческого общества (1930 г.) или московских филателистов за «обмен с заграницей» почтовыми марками. Но это — предмет другого разговора. Менее понятно иное: почему до начала 1930-х гг., невзирая на трудности, не стихали попытки создания разного рода сообществ? Обостренная социальной и бытовой неустроенностью потребность единения с близкими по непрагматическим интересам соотечественниками? Добровольное общество как отвлекающий от повседневных неурядиц спасательный круг? Или вспыхнувший «стадный инстинкт» — следствие неуемного желания реализовать нежданно открывшийся «личностный потенциал», заслужив одобрение сходных по интересам окружающих? К примеру, опробовать ранее неиспытанные роли спортсмена, актера, астронома, радиоконструктора и разделить удовольствие от их исполнения с товарищами. У членов существовавших в 20-е гг. 323 научных, 108 творческих, 21 спортивного и других обществ [4-36] [4-36] См.: Ульянова Г. Н. «Не имея родного угла»: исторический опыт борьбы с беспризорностью детей // Удачи минувшего века. М., 2004. могли быть, разумеется, и иные мотивы участия в них.

Какой бы ни была мотивация учредителей и участников подобных центрированных на персональных интересах и амбициях собраний, опыт добровольного, равноправного, заинтересованного сотрудничества способствовал «коллективизации» социального поведения горожан. «Коллективизация» же социального мироощущения соотечественников связана, на наш взгляд, с массовым участием в общественных движениях, нацеленных на решение глобальных проблем того времени. Созданное в конце 1923 г. одно из наиболее многочисленных — общество «Долой неграмотность!», в котором к концу 1925 г. состояло 1,6 млн человек.