Александр Донцов - Родословная советского коллектива

Этот по-немецки громоздкий, хотя и с сокращениями процитированный фрагмент «Социальной дифференциации» — логически изящная проблематизация «ясного и очевидного», по Сорокину, «метода вычитания». «Отнимите от общества его элементы — индивидов — и общество исчезнет. Без индивидов общества людей не создашь, как без элементов любой вещи нельзя создать эту вещь» [6-10] [6-10] Сорокин П. А. Система социологии. Т. 1. С. 312. . Банально, но верно. Без сосуществующих в пространстве и времени людей понятие «общество» теряет смысл. Верно и то, что «сосуществование» предполагает «взаимодействие», т. е. ситуацию, «когда изменение психических переживаний или внешних актов одного индивида вызывается переживаниями и внешними актами другого (других), когда между ними и другими существует функциональная связь» [6-11] [6-11] Там же. С. 102. . Согласны, «где нет этой тесной функциональной и причинной связи, там нет и коллективного единства, а есть простая пространственная близость и сосуществование ряда отдельных единиц или единство не реальное, а мнимое» [6-12] [6-12] Там же. С. 301. . Но следует ли отсюда, что «для объективного исследователя такое основание является достаточным и необходимым » [6-13] [6-13] Там же. (курсив наш. — А.Д., Д.Д. ) не только для мимолетного возникновения, но для устойчивого существования «коллективного единства или реальной совокупности», как называет Сорокин социальные группировки разного рода? Он дает однозначно позитивный ответ на заданный себе вопрос и даже подчеркивает: функциональная взаимозависимость — « единственное основание для образования всякого реального коллективного единства» [6-14] [6-14] Там же. .

«Достаточность» и «единственность», казалось бы, исключают необходимость дальнейших поисков механизмов превращения совокупности людей в социально различимую общность. Однако Сорокин большое внимание уделяет факторам сохранности и воспроизводства ситуаций взаимодействия. Точкой отсчета он избирает систему индивидуальных потребностей, удовлетворение которых требует поддержания контактов с некими «другими», заинтересованных в чем-то схожем и недоступным в одиночку. Но сказанное не означает, что такие близкие потребности возникли и могут быть исчерпаны здесь и теперь, в ситуации одномоментного контакта. Даже кратковременная и быстро «рассасывающаяся» очередь чревата возможностью возродиться: «нечто третье» в виде голода и жажды не подлежит однократному насыщению. Не случайно сам Сорокин заговорил о сближающих людей «символических посредниках».

Теоретически Сорокину ничто не мешало признать мечту о всеобщем благополучии «посредником», объединившим людей в стремящийся ее реализовать «рабоче-социалистический коллектив». Ему, несомненно, была знакома главная книга одного из родоначальников социологии в Германии Фердинанда Тенниса (1855—1936) «Общность и общество», первое издание которой в 1887 г. вышло с подзаголовком «О коммунизме и социализме как эмпирических формах культуры». Нет возможности пересказывать этот объемный труд, хотя именно в нем, уверены, содержится первый и пророчески верный теоретический проект социалистического коллектива как «эмпирической формы культуры». Формы, реальность которой зафиксирована Сорокиным как «знамение времени», здесь — общественное явление, характеризующее социально-психологический потенциал постреволюционной российской действительности.

Если кратко и сухо: главный вклад Тенниса в социологию, согласно «Социологической энциклопедии», — «открытие двух типов социальных отношений и связей — был развит Э. Дюркгеймом в концепции органической и механической солидарности» [6-15] [6-15] Култыгин В. П. Теннис // Социологическая энциклопедия. В 2-х т. Т. 2. М., 2003. С. 626. . Согласны. Уточним только: репрезентацией первой Теннис считал общину, второй — общество. Причем и первая, и второе трактовались не как реальные объединения, а как категории, характеризующие полярные варианты человеческих взаимосвязей. Общественная связь задана определенной целью, общностная — насыщенной эмоциями жизнью [6-16] [6-16] Теннис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. СПб., 2002. С. 302—303. . «Семейная жизнь составляет всеобщий базис тех способов жизни, которые свойственны общности» [6-17] [6-17] Там же. С. 373. . Общность — совокупность «мы», мир единой, общей судьбы, здесь расположенность, память о взаимно доставленных радостях, благодарность, забота [6-18] [6-18] Там же. С. 16. . Она есть форма родства — общий дом, оберегающая крыша, общее хозяйство, еда, мертвые предки, «общий страх и почитание еще больше сплачивают мирную совместную жизнь и совместное действие» [6-19] [6-19] Там же. С. 26. . Ощущение близости к общности и соучастия в ее делах могут поддерживаться и на расстоянии, «питаясь одной лишь памятью» [6-20] [6-20] Там же. .

Примерами реализации идеи общности могут служить трудовые или культовые товарищества-братства. «Предельным и наивысшим выражением, которое способна принять идея общности» [6-21] [6-21] Там же. С. 39. , является религиозная община. В содружествах «общность духа под держивается общим трудом или профессией и, стало быть, общей верой» [6-22] [6-22] Теннис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. СПб., 2002. С. 299. . И как предупреждение: «Постоянная близость и частота контактов подразумевают <...> и взаимную поддержку, и утверждение, и взаимное ущемление и отрицание; и лишь до тех пор, пока проявления первых преобладают, такие отношения можно называть отношениями общности» [6-23] [6-23] Там же. С. 29. . Возможные неравенства статусов членов общности нивелируются ее «воспитывающей волей» [6-24] [6-24] Там же. С. 32. , обеспечивающей консенсус, взаимопонимание. Последнее покоится «на сокровенном знании друг друга в той мере, в какой оно обусловливается непосредственным участием одного существа в жизни другого, склонностью к со-радованию и со-страданию» [6-25] [6-25] Там же. С. 34. .

Если «отношения общности» определяются чувством, то «общественные связи» — необходимостью, целью, договором. Здесь «каждый выступает только за себя, а в состоянии повышенной напряженности — и против всех прочих. <...> Каждый запрещает другому прикасаться и приближаться к себе, поскольку это расценивается как проявление враждебности» [6-26] [6-26] Там же. С. 63. . «Никто не станет что-либо предпринимать ради другого, никому не придет в голову позволить или подарить другому что бы то ни было, разве что ради ответного позволения или подарка» [6-27] [6-27] Там же. С. 64. . Такие связи характерны для стирающего индивидуальность города — олицетворения общества, собрания своекорыстных личностей. Для большинства малоимущих отечество оборачивается «разве что «очагом и алтарем» в виде отапливаемой комнаты где-нибудь в верхних этажах или «милой родиной» на камнях уличной мостовой, откуда им открывается зрелище чужого, недостижимого великолепия, тогда как их собственная жизнь... распределяется между тяготами фабричного цеха и удовольствиями трактира» [6-28] [6-28] Теннис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. СПб., 2002. С. 377. .