Наум Застенкер - Баварская советская республика

Тяжесть войны, милитаризированный труд, ухудшение экономического положения – все это революционизировало даже отсталые, пропитанные мелкобуржуазными иллюзиями слои пролетариата.

Нарастание революционной ситуации тесно связано также с влиянием войны на положение городских мелкобуржуазных слоев и крестьянства. Рост цен на продукты первой необходимости и спекуляция продовольственными продуктами, сокращение покупательной способности населения и прекращение экспорта продуктов баварской кустарно-ремесленной промышленности тяжело ударили по многочисленным слоям мелкого чиновничества, интеллигенции и ремесленников. “Именно {48} для Баварии, которая доныне обладала все еще многочисленным и здоровым средним сословием, дело становится катастрофическим. Члены этого сословия, раньше в своем подавляющем большинстве настроенные решительно монархически, стали теперь частично антимонархистами, так как они приписывают вину за их несчастья правительству. И это имеет место нe только в крупных городах, вроде Мюнхена, но, к сожалению, также в более мелких”, – писал принц Рупрехт баварский премьер-министру Баварии в июле 1917 г. [9]

Влияние войны не замедлило сказаться и на крестьянстве. Как и во всей Германии, война отвлекла мужскую рабочую силу, чем ударила по мелкому и мельчайшему крестьянскому хозяйству. Одновременно крестьянство в целом испытывало стеснительный гнет бесчисленных правительственных и местных предписаний, указов и установлений, отчуждавших по твердым ценам продукты земледелия и скотоводства, определявших размеры подлежащих засеву различных культур и ограничивавших потребительской нормой пользование крестьянством продуктами своих хозяйств. Спекуляция из-под полы, имевшая широкое распространение в крестьянстве, различные способы обхода установлений военного хозяйства не уменьшали, а увеличивали озлобленность мелкого собственника, который не мог свободно распоряжаться “своим добром”.

О размере налога кровью, падавшего главной тяжестью на крестьянство, можно судить по количеству призванных в Баварии на войну взрослых мужчин. Уже на 1 декабря 1916 г. общее число призванных на военную службу составляю 29,3% всего мужского населения страны, что привело к огромному снижению процента мужского населения, занятого в различных отраслях народного хозяйства (в 1907 г. процент мужчин по отношению к общему числу занятых в тех или иных отраслях народного хозяйства составлял 88, к концу 1916 г. – 56). К концу 1916 г. семь десятых всех мужских рабочих фук в деревне составляли подростки до 16 лет или взрослые свыше 48 лет [10]. {49}

Мобилизация мужского населения, рабочего скота и т.д. привела к сокращению посевных площадей и урожайности. Если средний урожай с гектара за период 1906–1915 гг. составлял для ржи – 17 ц , для пшеницы – 22 ц , для картофеля – 115,5 ц , то в 1918 г. соответственный урожай снизился для ржи до 13,2 ц , для пшеницы – до 14 ц , для картофеля – до 84,6 ц . 1919 г. дал дальнейшее снижение урожая: рожь – 11,9 ц , пшеница – 12,8 ц , картофель – 76,7 ц [11]. Разумеется, сокращение посевной площади и особенно урожайности происходило главным образом в бедняцких и отчасти в середняцких хозяйствах. Зажиточно-кулацкие хозяйства компенсировали недостаток рабочей силы даровым трудом военнопленных, усиленной эксплуатацией окружающего бедняцкого крестьянства и спекуляцией. Кровавые жертвы, требуемые войной, недостаток промышленных товаров и озлобленность системой принудительного регулирования крестьянского хозяйства привели к тому, что уже через 1,5–2 года после начала войны стал быстро рассеиваться патриотический угар крестьян. “Настроение сельского населения становится изо дня в день все более неблагоприятным, а частью ожесточенным”, – писал руководитель католического крестьянского ферейна в Регенсбурге д-р Хейм баварскому военному министерству в феврале 1916 г. [12]“Худшее, что могло наступить, наступило. Крестьянское население говорит, что власть его обманула, доверие подорвано, авторитет властей поколеблен… В народе господствует настроение, хуже которого не может быть” [13].

Рост недовольства войной, особенно в городских мелкобуржуазных кругах и крестьянстве, принял форму усиливавшихся сепаратистских настроений. Мелкобуржуазная, пацифистская форма протеста против империалистической войны выливалась преимущественно в антипрусские и антимилитаристские лозунги и в растущее недовольство рабской {50} покорностью “собственного” правительства Баварии имперскому империализму и его внутренней и внешней политикой.

Война и порожденная ею система государственного капитализма лишили Баварию последних остатков призрачной самостоятельности.

Централизованное распределение экономических ресурсов, сырья, топлива, принудительное регулирование сельскохозяйственной экономики, сосредоточение в имперских органах регулирования всего народного хозяйства, зависимость баварской промышленности и торговли от военных заказов и политики цен империи – все это рассеяло по ветру мелкобуржуазные иллюзии о “нерушимых правах и привилегиях автономии Баварии в рамках империи”.

Баварская буржуазия охотно, впрочем, примирялась с этой ликвидацией кажущейся самостоятельности, взамен которой она приблизилась к золотому дождю военных заказов и военных прибылей. Об этом весьма открыто и недвусмысленно заявляла такая влиятельная организация баварской буржуазии, как мюнхенская торговая палата. В составленной в 1917 г. докладной записке об экономическом развитии Баварии во время войны эта организация потребовала, опираясь на неоспоримые успехи индустриализации страны, на рост удельного веса промышленности и торговли во всем народном хозяйстве Баварии, организации самостоятельного министерства торговли и промышленности. Единственное, что вызывало сожаление баварской буржуазии, – это отнюдь не потеря остатков самостоятельности, а то, что невысокий до войны индустриальный уровень Баварии делал ее долю в военных заказах и прибылях в сравнении с другими частями империи более низкой. “И все-таки, – слышались жалобы в докладной записке, – Бавария далеко не в такой степени приобщилась к дождю военных миллиардов, как промышленные округа Северной Германии… Хотя ее (Баварии) народный доход во время войны развивался и не неблагоприятно, но далеко не так благоприятно, как в сравнении с другими союзными государствами было бы желательно” [14].

В тесной связи и все более полном слиянии Баварии с империей видя залог дальнейшего роста промышленности и {51} торговли, крупная буржуазия Баварии выступала во время войны и после нее решительной противницей мелкобуржуазных сепаратистских тенденций. “И в будущем мы не должны забывать, – заявляла вышеупомянутая докладная записка мюнхенской торговой палаты, – что именно успешная индустриализация империи не в малой степени являлась тем, что превратило Баварию в экономически мощную и крепкую”. В самый день ноябрьской революции съезд торговых палат Баварии, высказавшись за нерушимую связь всех частей империи, потребовал от баварского правительства решительной борьбы с тенденциями, которые “сознательно или бессознательно содействуют отделению Баварии от империи” [15].