Наум Застенкер - Баварская советская республика

Другой сильной организацией был Союз сельских хозяев в Баварии – баварский филиал Общенемецкого союза. Союз этот был проникнут юнкерским духом и распространял свое влияние на протестантские районы Северной Баварии – {56} Верхнюю, Среднюю и Нижнюю Франконию, где он господствовал, насчитывая до войны 12 тыс. членов ( Там же , стр. 39). Как оппозиция к нему в протестантской Нижней Франконии создался филиал Немецкого крестьянского союза, находившийся под влиянием либералов и боровшийся с юнкерским засильем в Немецком союзе сельских хозяев. Немецкий крестьянский союз а Баварии насчитывал в 1919 г. около 10 тыс. членов ( Там же , стр. 40).

Более левой и радикальной крестьянской организацией был Баварский крестьянский союз, возникший в 1896–1898 гг. из движения крестьянских масс в связи с глубоким аграрным кризисом. Создавшись как оппозиция к господствующему католическому центру, он оформился в виде политической организации для представительства и защиты интересов крестьян против дворянства, бюрократии, крупного помещичьего землевладения, пытаясь одновременно представлять “народную партию мелкого люда” (крестьян, мелких торговцев, кустарей и ремесленников) против крупного капитала. Своей базой Крестьянский союз имел Нижнюю Баварию, особенно южные округа, где преобладало радикально настроенное крестьянство. В отличие от других крестьянских организаций Крестьянский союз был чисто политической организацией. Он не имел собственной кооперативной системы и вел оживленную работу лишь в избирательные периоды. Его влияние до войны не увеличивалось, а скорее пало по сравнению с 90-ми годами. В 1898 г. он получил на выборах 140 тыс., а в l907 г. – 70 тыс. голосов, проведя 6 депутатов в ландтаг. До войны он насчитывал 7 тыс. членов. В своей программе 1911 г. союз выставлял “охрану баварской самостоятельности, борьбу с (косвенными налогами, покровительственные пошлины для сельского хозяйства и защиту мелкой торговли против крупной, уничтожение фидейкомиссов, реформу лесного и охотничьего законодательства, уничтожение земельного налога, международное разоружение и третейское разбирательство международных конфликтов” ( Там же , стр. 37).

Процесс радикализации крестьянства во время войны выразился в росте влияния левого крыла крестьянского союза. {57} Левое крыло союза, руководимое братьями Гандорфер, своими лозунгами о скорейшем окончании войны, уничтожении военно-принудительного хозяйственного режима встречало все большее сочувствие и поддержку крестьян и задавало тон в выступлениях от имени союза в ландтаге.

Рост вражды крестьянства к политике господствующих классов в войне придавал чем дальше, тем больше смелости и решительности парламентским выступлениям лидеров левого крыла крестьянского союза. Свою речь в ландтаге 24 июля 1918 г. Гандорфер закончил словами: “Народ хочет мира, и я заявляю поэтому, что мы самым решительным образом боремся с отечественной партией, со всенемецкой или со всякой другой партией, желающей продлить войну”. За несколько дней до этого, делая в ландтаге запрос о смягчении принудительных мер в отношении крестьянских хозяйств, он заявил: “Попытка похоронить мой запрос вызвала бы еще одни похороны, и не исключено, что при этих похоронах могильщиками выступят наши бойцы на фронта и инвалиды войны” ( Там же , стр. 53).

Слабевшие перспективы на быстрое окончание войны укрепляли в левом крыле Крестьянского союза благожелательное и сочувственное отношение к революции, несущей собой конец войне. В новогоднем обзоре (от 1 января 1918 г.) официального органа союза, хотя и эзоповским языком, вынуждавшимся военной цензурой, писалось: “1918 г. должен быть для немецкого народа и годом внутреннего воскрешения из мертвых. Именно война показала, что вещи, кажущиеся сами по себе невозможными, делаются возможными посредством решимости и железной воли к достижению цели... Народы, видящие занявшуюся в России зарю свободы, не будут больше так безвольно приносить своим ослепленным правительствам человеческие жертвы. Сила нашего оружия, геройство наших борцов, воля к выдержке добьются зга родине крушения власти тиранов, постоянно подстрекающих натравливающих массы к бессмысленному братоубийству” ( Hundhammer , Geschichte des Bayerischen Bauernbundes).

Империалистическая война привела к форсированному созреванию революционного кризиса в Баварии. Сравнительная слабость империалистической буржуазии, резко {58} ухудшившееся положение многочисленных служащих к интеллигентских слоев в городах, антивоенное брожение в деревне, рост рабочего класса и его пополнение революционными элементами из передовых областей Германии, наконец традиционный сепаратизм, вражда к Пруссии и северно-германскому милитаризму, недовольство империалистической войной – все это делало Баварию одним из наиболее слабых участков германского “бургфридена”, внутреннего “гражданского мира” во время войны. {59}

Революция, начавшаяся в Германии, получила тотчас же отклик в Баварии. Уже 2 ноября во время собрания в Мюнхене на предложение разойтись после “полицейского” часа сотни присутствующих кричали: “Мы плюем на полицию и на полицейский час”, “Нам никто не может теперь ничего указать, народ сам господствует”. С 3 ноября на лугу Терезии, около Мюнхена, собираются стихийные демонстрации. Они требуют освобождения арестованных еще в январе. Растерявшиеся власти вынуждены выполнить это требование. Известие о кильских событиях подошло стихийную революционную войну. Под давлением развертывающейся революции социал-демократы большинства выдвигают программу куцых реформ, в которой обходится даже вопрос о баварской монархии.

На совместном заседании независимых и правых социал-демократов 4 ноября была создана паритетная объединительная комиссия для руководства движением и назначена на 7 ноября массовая демонстрация на лугу Терезии.

Социал-демократы большинства, как и независимые, стремились возглавить движение, чтобы свести его к мирным требованиям демократических реформ.

Правительство успокаивало буржуазный ландтаг указанием на верность войск, а социал-демократия как руководитель движения была в глазах правительства и буржуазных партий гарантией мирного и безопасного характера движения. “Не говорите постоянно об Эйснере, – с Эйснером дело улажено. Вы можете быть уверены в этом. Наши люди в наших руках. {59} Я сам пойду с шествием. Ничего не случится”, – успокаивал Ауэр встревоженных лидеров буржуазных партий, один из которых признавался впоследствии: “Я отправился безмятежно домой. Ведь войска надежны и Ауэр в массах. Тут ничего опасного не могло случиться” (D-r Ernst Műller (Meiningen), Aus Bayerns schwersten Tagen. Neu Ausgabe, Berlin und Leipzig, 1924, S. 32).