Муслим Мурдалов - Кавказская Швейцария – Чечня. XIX-XX век

Селение Хайбах, в составе 43 дворов, является наиболее значительным по населению в районе старшинства: к нему относятся отселки: Тиесты (13 дворов), Мазгарой (36 дв.), Чермахой (16 дв.) и Хилой, или Хилахой (24 двора). Все старшинство разбросано в ущельях двух речек – Хилахой-ахк и Хайбахой-ахк, вбирающих на своем пути по несколько мелких притоков.

Ущелье Хайбахой-ахк ограничивается с юга конусообразной притупленной вершиной Кеиб-корт (7938 футов над уровнем моря), с востока – отходящим от нее к северу безымянным отрогом, окаймляющим ущелье справа, и на западе разветвлениями хребта Варендук. В последнем у северной оконечности обнажаются группы серых скал, где водятся, по показаниям местных охотников, каменные козлы. В этих же скалах, ближе к селению, находят убежище волки. Одного молодого волчонка мне пришлось видеть в Хайбахе: пара их была изловлена недели за две до нашего приезда мальчуганами-пастухами. Волчонок ходил на свободе, хотя от людей прятался. Интересные движения и ухватки этого молодого хищника настолько привлекли мое внимание, что я простоял на плоской крыше дома (волчонок разгуливал на соседнем дворе) почти целый час. Длинные торчащие уши и особенно буроватая окраска шерсти по первому взгляду делают его сильно похожим на медвежонка. Прыгал и резвился зверек предусмотрительно, заигрывал с собаками и несколько раз пытался изловить бродивших по двору кур; вдруг он заметил меня и, как-то крадучись и подгибая зад, шмыгнул в конуру, откуда еще несколько времени спустя стал осторожно выглядывать, но уж больше на двор не вышел.

В семь часов утра на следующий день я выступил из Хайбаха по направлению к северу. Версты на две ниже селения на правом склоне ущелья залегает куртинкой осиновая рощица, тщательно охраняемая жителями; деревья, составляющие рощу, не толще 3—4 вершков, но ими очень дорожат, так как леса здесь поблизости нет. Немного выше того места, где сливаются воды р. Хайбахой-ахка и Хилахой-ахка, тропа повернула к востоку, следуя затем правым берегом последней, сложенным из мощных наносных отложений. Довольно просторная долина этой речки обрамлена справа высокими скалистыми стенами того хребта, который от горы Ек-кыр-корт (у местных жителей Пешхой-корт) идет к западу, обрываясь у теснины р. Гехи. Слева к долине сбегают пологие скаты Юк-ер-лама. Речка Хилахой-ахк бежит в глубокой узкой трещине между этими скатами с одной и высокими откосами террасы, образованной названными выше наносными отложениями, с другой стороны. Поровнявшись с аулом Чермахой, мы повернули опять к северу, к подножию громадного скалистого уступа, у которого и ютятся каменные сакли аула. Здесь в первый раз за все время пребывания в Гехийской котловине встретились нам небольшие посевы кукурузы: стебли ее, не более 1,5 аршина высоты, несли по одному, редко по два початка. За аулом тропа вводит вас в широкую лощину, дно которой сплошь усеяно щебнем и угловатыми обломками разной величины: все это продукты разрушения скалистого хребта, в складках коего и берет начало ручей Чермахой-хи, местами совершенно исчезающий в грудах овражных выносов. В эту же лощинку несколько выше аула вливается слева еще маленькая речонка и от ее устья тропа начинает круто подымается на перевал у вершины Макузыр-корт (Нашахо). Поднимаясь правым склоном глубокого ущелья этой речки, нельзя не заметить залегающих на большой высоте по склонам значительных по толщине пластов наносов и кое-где разбросанных по площадкам обтертых и сглаженных валунов; ближе к вершине прорываются на поверхность отдельными зубцами и выпуклостями известковые скалы, и на некоторых из них поверхность, обращенная в сторону ущелья, также сглажена.

С перевала в последний раз можно окинуть взглядом котловину истоков реки Гехи: в юго-западном углу ее высится массив г. Муйты-кер, вершина которой кутается в чалму из легких белых облаков, а хребет Юк-ер-лам виден весь, со всеми отрогами и вершинами. Далеко на юго-востоке, в верховьях р. Чанты-Аргуна, вздымаются покрытые вечным снегом горы, но очертаний их нельзя было рассмотреть за массами клубившихся там облаков.

Котловина верховьев р. Гехи разделяла участь бурного прошлого нагорной Чечни и сопредельных с нею местностей: множество старинных башен, архитектура и местоположение которых указывают, что они строились с целью защиты от вражьих вторжений, и некоторые черты из преданий и легенд народных приводят к этому выводу. Древние башни двух типов: 1) высокие усеченно-пирамидальные с заостренными кверху крышами, на которых обыкновенно торчит каменный шпиц, в форме сахарной головы; эти башни имеют от 4 до 6 этажей с рядами узких бойниц в каждом, а наверху, под карнизом крыши, отверстия с выступающими над ними навесами; 2) башни не более как в три этажа, низкие, но гораздо шире первых; бойниц в стенах нет, а только световые отверстия; башни этого типа обыкновенно группируются вокруг первых и, где таковые сохранились, примыкают к ним, образуя нечто вроде цитадели. Как высокие, так и низкие башни сложены на крепком цементе из тесаных плит, размеры которых заставляют призадумывается над теми приспособлениями, с помощью которых они доставлялись и водружались на соответствующие места. Грандиозность старинных построек как-то рельефнее выделяется среди жилищ современных обитателей местности – кое-как сложенных из камня, ничем не скрепленного, низеньких сакель. Несомненно что обитатели страны были большими знатоками строительного искусства, имели больший вкус и… быть может, далеко превосходили культурою современных нам полудиких горцев.

Насколько удалось мне выяснить на месте путем разговоров ближайшее к нам историческое прошлое этой части гор, предки нынешних обитателей были не в столь отдаленное время язычниками, без особого культа: здесь не только не сохранилось жертвенников, священных рощ и т. п. предметов и мест языческого служения, но, как говорят, их не было и совсем. Каждый признавал за высшее существо (божество) то животных, то землю, солнце, выдающиеся явления природы, смотря по обстоятельствам. Честное слово, однако, было законом для каждого и этому слову верили без клятв, без залогов и каких-либо обстоятельств и обеспечений, что, к сожалению, в наше время стало уже здесь редким явлением.

Мюридизм, разлившись широкой волной в горах, захватил в своем течении и описываемую местность, а проповедники его во времена уже Кази-Муллы (ученика Магомета-муллы) обратили языческое население в ислам, чем и заставили слиться с общим потоком газавата, настолько, что во время имамства Шамиля оно было его дружным союзником. В 1846 году, после неудавшегося похода в Кабарду, Шамиль на обратном пути остановился со своими дружинами на высотах Юк-ер-лама, что господствуют над селениями Бецихой, Зингилой и Кереты, и здесь к нему собрались представители местного населения для совещания о дальнейших военных предприятиях (по рассказам стариков). Но вернемся к настоящему.