Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 1

С своей стороны, Шамиль, не упускавший никогда случая воспользоваться легковерием народа, поспешил с мюридами в Казикумухское ханство и 20-го марта беспрепятственно занял Кумух. Снесарев и несколько других русских офицеров, заключившиеся в ханском замке, были на другой день ему выданы и отправлены пленными в горы, а Хаджи-Ягья назначен наибом Казикумуха. Старая ханша была оставлена на своем месте, потому что Шамиль из особой политики не посягал на членов ханского рода, которые были ему безвредны. Когда уже не оставалось никакого сомнения насчет мятежа Казикумуха, корпусный командир сделал распоряжение о направлении туда из Закавказья 4-х батальонов, необходимых для его успокоения. В ожидании же их прибытия, командир князя Варшавского полка, полковник Заливкин (временно командовавший войсками в Южном Дагестане), в половине апреля, поспешил занять путь от Нижнего Самура до Казикумуха. Желание удержать эту единственно доступную туда дорогу заставило его растянуть свой малочисленный отряд поэшелонно на всем пространстве от Рича до Кураха, но к счастью, дурные соображения Заливкина не оказали последствий, благодаря мужеству и присутствию духа горсти наших войск.

Новый наиб Казикумуха, Хаджи-Ягья, понимая ошибочность нашего расположения, и желая заслужить на первых порах милостивое расположение Шамиля, вознамерился истребить отряд Заливкина по частям, начав с его авангарда, стоявшего при селении Рича. В это время, в Ричах, под командою артиллерии капитана князя Орбелиана, находились две роты (1-я пионерная кавказского саперного батальона и 4-я мушкетерная Его Светлости полка), при горном единороге, 30-ти донских казаков и трех сотнях кюринской горной милиции; всего, за исключением Кюринцев, с небольшим 300 человек.

1-го мая, Хаджи-Ягья, с четырехтысячным скопищем Кумухцев, Карахцев и Андалялцев, занял окрестные Ричинские высоты. При появлении неприятеля, кюринская милиция, воскликнув «Алла-кялам!» (сила Божья), обратилась в бегство, а защита позиции была предоставлена 300 храбрых.

Князь Орбелиан, отделив 80 человек в резерв и расположив его позади левого фланга, наиболее нуждавшегося в поддержке, стал ожидать нападения.

Вскоре пешие и конные толпы неприятеля атаковали левый фланг его позиции с такою стремительностью, что некоторые из смельчаков успели даже проникнуть в самый лагерь. Но встреченная дружным ударом в штыки, эта атакующая масса была отброшена, оставив в наших руках три значка и 26 тел. Вслед за тем, нападение снова повторилось на правый фланг и центр позиции и снова было отбито, при чем опять был оставлен в наших руках один значок. Встретив мужественный отпор, скопище отхлынуло на значительное расстояние и завязало перестрелку, на которую мы деятельно отвечали картечью, из единорога и ружейными выстрелами.

Около полудня, в неприятельских массах было опять замечено сильное движение, предвещавшее скорый натиск. Ободренные удачею, солдаты готовились встретить их по прежнему. Действительно, не прошло и получаса, как неприятель снова атаковал оба фланга нашей позиции. Подпустив его на близкое расстояние, князь Орбелиан дал залп и бросился в штыки, при чем захватил еще один значек. Тогда скопище, троекратно отбитое, понесшее значительную потерю в людях, прекратило свои нападения и потянулось обратно к Кумуху.

Вся потеря наша состояла из 10 человек убитыми и 87 ранеными; неприятель потерял более 300 человек.

Это геройское дело, бесспорно, спасло весь отряд Заливкина.

Между тем батальоны, направленные в Южный Дагестан, прибыли в Кубу в последних числах апреля. Начальство над всеми войсками, долженствующими сосредоточиться на границе Казикумухского ханства, по распоряжению корпусного командира, было вверено полковнику князю Аргутинскому-Долгорукову, тогда еще малоизвестному на военном поприще, которое впоследствии суждено было ему пройти со славою великих мужей истории. Новый командующий войсками был уже на Самуре, когда разыгралось Ричинское дело.

Узнав о его результате, князь Аргутинский поспешил двинуть прибывшие на Самур войска к Чираху, чтоб поддержать раскинутые эшелоны Заливкина, в случай новых покушений неприятеля и в то же время воспользоваться моральным влиянием Ричинской победы. 8 мая, там сосредоточились: маршевой батальон Виленского полка, батальон Тифлисского, батальон Мингрельского и батальон князя Варшавского полков, при 4-х горных единорогах и элисуйской милиции приведенной Даниель-султаном.

Мятежники, в числе 4,000, укрепились в селении Шуарклю, верстах в 5-ти от Кумуха. 12-го мая, подступив к селению, князь Аргутинский лично осмотрел позицию неприятеля: надо было перейти глубокий овраг, через который проходило несколько горных тропинок, занятых неприятелем. Но к счастью, мятежники, чтоб удвоить бдительность, растянули свою линию на 12 верст и тем ослабили центр у деревни Шуарклю. Пользуясь этою ошибкою, князь Аргутинский ударил на центр: Тифлисцы и Мингрельцы в миг перешли овраг и на штыках ворвались в селение. Неприятель, увидя линию свою прорванною и боясь больших потерь в случае дальнейшего сопротивления, в беспорядке бежал к Кумуху, оставя в руках наших 27 пленных. Мы потеряли только 25 человек убитыми и ранеными. Следствием победы при Шуарклю было занятие Кумуха; в тот же день старшины многих казикумухских селений прибыли к князю Аргутинскому с покорностью; Хаджи-Ягья бежал в горы. Но Шамиль вовсе не думал покидать своих намерений, относительно Казикумухского ханства, обещавшего ему так много выгод, и вознамерился лично поспешить туда. К 20-му мая более 5,000 под продводительством лучших его наибов: Ахверды-Магомы, Хаджи-Мурата и других, сосредоточились в Дусрарате. По известию об этом, князь Аргутинский решился выжидать неприятеля у Кумуха, но в то же время усилил гарнизоны в Чирахе и Курахе, чтобы, на всякий случай, обеспечить свои сообщения с Нижним Самуром. 25-го мая, неприятель, в больших силах, показался на Кумухских высотах, 30-го скопище разделилось: с большею частью его Шамиль бросился к селению Кюлюли на сообщения Аргутинского; остальная часть заняла селение Унджугатль, в 10 верстах от Кумуха. Мятеж снова вспыхнул повсюду и Казикумухцы, трепеща за свои семейства, целыми толпами являлись в стан Шамиля и увеличили скопище его в Кюлюли до 9,000. В этих трудных обстоятельствах, князь Аргутинский предположил идти на встречу главным массам неприятеля, от поражения которых зависел весь успех. 1-го июня, сделав предварительно рекогносцировку к Унджугатлю и вытеснив оттуда неприятеля, он двинулся к Кюлюлю, оставив все лишние тяжести в Кумухе под прикрытием роты Виленского полка. 2-го июня, отряд его, состоящий из 4-х батальонов, при 4-х орудиях, элисуйской, кюринской и кубинской милицией, стоял уже напротив Кюлюли, отделенный от селения довольно глубоким оврагом, на дне которого извивалась Койсу. Неприятель сбился в селение, прислоненное к высокой скале и подымающееся амфитеатром на значительную высоту; каждая сакля оборонялась несколькими десятками воинов. Минута была трудная: атаковать неприятеля казалось невозможным, не имея артиллерии большого калибра. Но к счастью, он сам предупредил наши желания, бросившись в больших массах на оба крыла позиции князя Аргутинского. Эта попытка его дала нам возможность разбить его.