Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 1

Стр. 402 …На время похода, каждый воин обязан запастись провизиею дома и нести ее на себе. При продолжительных же сборах, скопища довольствуются за счет жителей окрестных мест, или по частям отправляются домой за провиантом. Как горцы ни умеренны в пище, однакожь бедность в Дагестане такова, что округи решительно не в состоянии содержать войска Шамиля даже и нескольких дней; от этого сборы там бывают весьма непродолжительны (В 1844 году, Шамиль почти месяц держал в сборе свои скопища в Аварии и Койсубу, но это потому, что эти части Дагестана принадлежали нам, и он, как бы в отмщение им за преданность Русским, грабил их бессовестно). Это же самое побуждает горцев открывать свои кампании преимущественно осенью, как только окончится уборка посевов и когда еще повсюду можно найти хлеб в достаточном количестве. Обозов при скопищах не бывает вовсе, и только за Шамилем и другими первостепенными лицами возятся по одному или по два вьюка с необходимыми вещами. Если обстоятельства потребуют сбора войск, то или все могущие носить оружие выходят поголовно, и это бывает, как мы сказали, в крайних случаях, или же количество вооруженных, с такого-то и такого наибства, назначается предварительно самим Шамилем. Простота системы и природная способность горцев к войне, дают возможность набирать большие силы в самое короткое время. Сверх этих временных ополчений, Шамиль имеет при себе постоянно конную охранную стражу мюридов, нечто вроде гвардии. Она набирается преимущественно из людей, известных преданностью имаму, вполне проникнутых святостью его идей, преимущественно холостых; число их простирается до 600 человек. Мюриды получают от Шамиля, кроме приходящейся им доли из отбитой добычи, иногда особые денежные подарки; каждая деревня, в которую посылаются мюриды, обязана продовольствовать как их, так и их лошадей. Последняя мера придает охранной страже еще более важности и уважения, а вместе с тем в глазах горцев возвышает и самого Шамиля. Цель учреждения охранной стражи двоякая. Прямая, чтоб иметь вокруг себя людей испытанных, готовых во всякое время поддержать его власть и в случае нужды пожертвовать жизнью. На войне, они составляют самый надежный резерв, дерутся с отчаянною решимостью, соблюдают отличную подчиненность и в бою носят значки Шамиля: малое число их опаснее целого скопища горцев. Косвенная же цель их учреждения состоит в том, что они рассылаются по селениям для поддержания и распространения шарриата, особенно в обществах, недавно приставших к Шамилю или верность которых сомнительна. Так: Андия и Гумбет, наиболее пострадавшие, ропщут на Шамиля; но как общества эти составляют центр его владений и опору действий в Дагестане, то Шамиль принимает самые строгие меры для удержания их в покорности и наблюдение за ними возложено на мюридов. Таким образом, последние составляют нечто вроде опричины, которая действиями своими и подозрительности держит всех в таком страхе, что даже брат боится брата; при малейшем поводе к подозрению, мюриды тотчас же арестовывают виновных, наказывают их, или отсылают к наибу. Доходы предшественников Шамиля – Кази-муллы и Гамзат-бека – состояли единственно в хамус (пятой доли военной добычи). Шамиля упрекают в скупости; но он просто бережлив и имеет на это полное основание; при случаях же умеет быть и щедрым, когда следует наградить за подвиг мужества или преданности.

Стр. 404 …Как награды, так и наказания приведены им в правильную систему. В начале, за храбрость у него выдавались подарки разными вещами, как то: оружием, платьем, лошадью, баранами и проч. В 1841 году, с образованием охранной стражи, появились чины и знаки отличия. Первый чин – муртизигат, то есть десятник, потом сотенный командир, двух-сотенный и пяти-сотенный; наиб в военной иерархии играет роль маршала и предводительствует скопищем в 1,000, 2,000 и 6oлее человек. Знаки отличия состоят из серебрянных, круглых или вырезанных на подобие лупы медалей, которыми награждаются за особенное мужество все чины. В конце 1842 года Шамиль учредил знак отличия, похожий на нашу орденскую звезду и пожаловал им Шуаиб-муллу, Ахверды-Магому и Уллу-бея. При занятии Шамилем Казикумуха в 1842 году, достались в его руки Высочайше пожалованные Казикумухскому и Кюринскому ханствам знамена; одно из них он отдал Шуаибу, другое Уллу-бею, в награду за действия их в Ичкеринском лесу. Сколько разнородны награды, столько различны и наказания. За малую вину налагается штраф – денежный или натурою, который и поступает в общественную казну; за вторичную вину того же рода – штраф увеличивается. Оказавшим в деле трусость обшивают правую руку войлоком и виновный носит его до тех пор, пока не исправит свою репутацию. За большие вины сажают в яму, на несколько недель и даже месяцев. При этом арестованным отпускается самая скудная пища, едва достаточная для поддержания жизненных сил; некоторых из них, по мере важности вины, заковывают в кандалы. Во все время заключения, они лишены возможности дышать свежим воздухом, а если это и позволяют им, то не более, как на час и то в виде великого снисхождения; когда же кончится срок ареста, освобожденные из ямы едва походят на живых людей и часто от изнурения впадают в тяжкую болезнь и умирают. За преступления большей важности, как то за измену, дезертирство, лазутничество, определяется смертная казнь, а для приведения в исполнение смертных приговоров, при Шамиле состоит палач, с секирою, похожею на секиры римских ликторов. Секира служит символом его власти и по этому постоянно возится за ним.

Стр. 405 …Такова, вкратце, его система управления, волею неволею приковавшая к нему самые необузданные племена Кавказа. Как высшее духовное лицо, Шамиль управляет совестью каждого; как политик и глава общества, он держит всех в ежовых рукавицах, а сколько нужно ума и ловкости, чтобы ворочать людьми, не знавшими дотоле никаких законов, никакого порядка! Меры, употребляемые им для этого, поистине замечательны. Так для придания себе большей важности, Шамиль уверил народ, что он находится в постоянных сношениях с турецким султаном и египетским пашею и для доказательства сам сочиняет письма, будто бы им полученные от этих лиц, и рассылает их к наибам для прочтения в мечетях. В этих письмах он обыкновенно излагает, что султан и паша принимают живое участие в его деле и собираются подать ему действительную помощь войсками и деньгами. Для поддержания духовного влияния, Шамиль раз или два в год прибегает к хальвату, который состоит в следующем. В известное время, Шамиль запирается у себя в доме и никого не принимает, уверяя, что должен предаться духовным занятиям в беседе с пророком. Когда таким образом пройдет недели три, он начинает принимать самую скудную пищу, а последние два или три дня почти ничего не ест. К этому времени, к нему собираются отовсюду кадии и муллы, окружают дом его, не позволяя никому к нему приближаться. Вечером последнего дня этой уединенной жизни, Шамиль требует к себе главных духовных лиц и принимая вид изнуренного человека, говорит, что сам Магомет нисходил к нему в виде голубя, сделал ему важное откровение и завещевал ему по прежнему трудиться над распространением шарриата. После беседы с главным духовенством, Шамиль выходит к собравшемуся народу, излагает свои мысли, подтверждая их слышанным из уст пророка. Легковерные горцы верят ему и вся эта комедия оканчивается торжественным гимном: «Нет Бога, кроме Бога, пророка его Магомета и Имама великого Шамиля». После сего, кадии и муллы расходятся по своим селениям, рассказывая о происходившем в Дарго; народ молится, воспевает Бога, пророка и имама и предается празднествам. В политике, Шамиль действует с искусством истинно макиавелевским. Так, когда ему нужно было наказать Назрановцев (Чеченское племя) в 1841 году, Шамиль потребовал к себе Хаджи-Мурата с 500 Лезгин, и наоборот, для действий в Дагестане, посылает туда Чеченцев. Таким образом, он ставит оба эти племени в зависимость одно от другого и поселяя в них взаимную недоверчивость, властвует на основании правила divide et impera. Шамиль – гений. Если б он родился где-нибудь в другом месте, например, во Франции – он бы потряс миром. В истории он станет наряду с Чингис-ханом и Тамерланом и нет сомнения, что он был бы ими в действительности, если бы судьба не свела его с могущественною монархиею, борьба с которой не может быть успешна. Успехи оружия и энергия настоящих действий на Кавказе смирят этого грозного владыку гор; с гибелью или с смертью его, война должна кончиться, потому что есть много данных предполагать, что ему не будет преемников. Taкиe люди родятся веками и вызываются на поприще обстоятельствами, которые не часто повторяются.