Геннадий Пиков - Тени минувших веков. Очерки из цивилизационной истории восточноазиатского кочевого мира

Экономика тоже придает своеобразие той или иной цивилизации, ведь каждая из них связана с определенной природно – климатической зоной, но все же надо отметить определенную маргинальность этих зон и присутствие в них как сельскохозяйственного сектора, так и городского, огромную роль торговли.

Главным для маркирования цивилизации представляется выделить ее парадигму как алгоритм осмысления мира на основе определенных идей, взглядов и понятий. В применении к кочевникам можно говорить об особой роли таких понятий, как Небо, Правитель, Харизма, Долг и др. Модель цивилизации можно выразить дробью, где в числителе находится парадигма, а в знаменателе эмпирические конструкции, прежде всего государство. Слово происходит от греч. Παράδειγμα («пример, модель, образец») и получило широкое распространение в гуманитарной сфере, особенно с конца 60-х годов XX в. – в грамматике и в философии и социологии науки для обозначения исходной концептуальной схемы, совокупности ценностей, методов и средств в рамках устоявшейся научной традиции в определенный период времени. Общеупотребительно представление о том, что смена парадигм представляет собой научную революцию и эволюционный переход. Часто говорят о парадигме социального поведения, т. е. форме понимания поведения человека в виде ответной реакции на внешние раздражители.

В любой цивилизации можно выделить две зоны – геополитическое «ядро» и этнокультурную периферию. Под «ядром» в данном случае есть смысл подразумевать регион, характеризующийся относительной этнической, государственной, политической, экономической и культурной гомогенностью и стабильностью, под «периферией» – располагающиеся вокруг этносы и субэтносы, развитие которых связано с близкими, но и несколько иными характеристиками (более низкий уровень или лежащая в основе иная экономика) и не отличается необходимой устойчивостью и однородностью. Но обязательной особенностью периферии является идейно-культурная и экономическая близость с центром. Самое яркое выражение эта модель нашла на «плечах» Евразии, в Европе и Китае, где в «центре» существовали империи («Средиземное море», «Срединное государство» в междуречье Хуанхэ и Янцзы) и на периферии «варвары». В этих центрах зарождается и оформляется цивилизационная парадигма и из этих «островов» она идет до границ периферии.

Границы культурной периферии неопределенны, границы же «ядра» достаточно четки. На Западе «ядерная» зона была ограничена пустынями, морями и «римскими валами», в Китае – морями, Гималаями и Великой стеной. Зона же влияния христианской культуры в средние века доходила до Урала, китайской – до берегов Северного Ледовитого океана. Если сравнить с некоторыми современными представлениями о человеке, то можно говорить о «физическом теле» цивилизации и «астральном». Кочевая цивилизация находилась в «средиземье», т. е. между различными цивилизационными зонами – Сибирью, Китаем, Средним Востоком, Византией, славянским миром и лишь отчасти христианско-европейским «pax»’ом.

Есть смысл обратить внимание и на то, что это промежуточное «средиземное» положение основной массы кочевых областей мешало их вхождению в какую-то одну цивилизационную зону и требовало формирования своей собственной более сложной и оригинальной культуры. Единство трех зон (Сибирь, кочевой коридор, южные оседлые цивилизации) невозможно в принципе. Выход один – быть неким проливом между урало-сибирской Сциллой и оседлой Харибдой, образно говоря, дорогой, вдоль которой расположены различные "миры".

На протяжении нескольких тысячелетий межцивилизационную «почту» переносил конь – «автомобиль веков». Как «почтальоны» кочевники были нужны почти три тысячелетия. «Цивилизации» всегда нуждались друг в друге, подпитке своей парадигмы со стороны других культурных ценностей и для всех нужна была общая картина «ойкумены», а не только своего «мира». До сих пор многие исследователи предпочитают говорить, что необходимо «для анализа особенностей развития кочевых обществ руководствоваться больше идеями диффузионизма, чем эволюционизма» [Бубенок], однако, здесь налицо незаметная ежедневная культурная эстафета.

В целом на исчезновение кочевой цивилизации повлияли как минимум два фактора:

1. экономический – сократилась роль в кочевников экономике Евразии.

2. культурный – когда оседлые цивилизации установили иные пути коммуникации, от «услуг» кочевников отказались.

Термин «кочевые империи» сравнительно молод, но появился он как закономерный результат многолетних споров и размышлений о происхождении, развитии и месте в мировой истории кочевых народов.

Как уже было сказано, империя, – это не просто форма государства, а особая его стадия, для которой характерно наличие преимущественно аграрной экономики («феодализм»). «Империи» воспринимаются как центр – «orbis terrarum». Так трактуется не только классическая Римская империя, но и различные средневековые имперские образования. По мнению Григория Турского, Византия – это мировая держава, имеющая свои интересы во всех концах христианского мира и способная «побуждать» (inpellentibus missis imperiabilus) местных правителей подчиняться имперским требованиям. Византийский император, каролингские правители часто именуются «отцами», которые проявляют «отеческую заботу» обо всех народах и людях. Император как бы воспитывает своих сыновей – правителей подвластных территорий и готовит их к самостоятельной жизни. Именно в «средние века» имперская идея переживает свой золотой век, поскольку только в этот период существуют те факторы, которые обусловили существование такого рода государства (слаборазвитая экономика, решающая роль земледелия или скотоводства, особое значение насилия как второго после аграрных отношений «средства» решения экономических и социальных проблем, этносы, пестрота экономик, языков, культур, необходимость сопротивления культурному и военному натиску извне, четкое оформление цивилизационного ареала). Империя здесь – алгоритм оформления цивилизации и ее апогей и механизм сопротивления военному и культурному натиску извне. Она – апогей цивилизационного государства.

Кочевники занимают особое место в процессах политогенеза и это позволило даже поставить вопрос о том, можно ли кочевые образования считать государствами? Способны ли они были подняться до уровня такой сложной системы, как империя? Поскольку в понимании кочевников главное в империи ее политическая составляющая, вертикаль власти, это дало основание многим исследователям говорить о существовании у кочевников особой формы империи – кочевой. Сами названия «кочевая империя», «империя завоевания» есть в то же время результат гиперболизации таких факторов в истории кочевников, как милитаризация, внешняя экспансия, воинственный дух и пр. и противопоставления их в этой связи оседлым народам. Это не просто неверно, но обидно и вряд ли применимо к многочисленным народам Азии и Африки, в конечном итоге почти к половине тогдашнего человечества.