Сергей Баранов - На южных рубежах

Шайтанов был заинтригован. Он целиком проглотил соленый огурчик и разлил по рюмкам водку. Выпили и Шайтанов снова закурил папиросу, всем видом показывая глубокую заинтересованность и внимание.

– Сии источники сообщают, Митрий Аванесович, о большой активности британских миссий на той территории. Есть сведения о купеческих операциях англичан. Есть вероятность, что наши британские недруги будут поставлять новейшие ружья, боеприпасы и артиллерию для этого магометанского эмирата. Думаю, ты сообразил, что не против своих соседей они будут направлены, а против нашей отчизны. Поговаривают и об оттоманских эмиссарах, якобы взявших на себя обучение эмировых туленгутов 52 52 Здесь гвардия эмира. ведению войны по-европейски.

– Тю!

– Хива, Бухара и Хоканд, скажем так, недалеко и равноудалены от наших границ. Ты говорил о ружьишках да пушчонках в наличности у ханских войск. Вот я и вспомнил о тех донесениях. Что если и до хокандского хана добрались англичане и турки, их военные, пушкари, инженеры? Тогда, есть вероятность, что его войско окажется гораздо сильнее и, главное, еще увереннее в себе. Боевой дух, известно, это уже полпобеды. Если при них английские да турецкие военные и вооружения, то нам еще туже придется…

– Хм-м, – задумался Шайтанов. Вести всерьез взбудоражили этого воина, но он нашел в себе стойкости для шутки: – а токмо оттоманские вояки нам не дюже опасны! Бивали их на Балканах, на Кавказе, и здесь побьем!

– Это так, Митрий Аванесович! – улыбнулся Колпаковский. – Только вот английские ружьишки показали свою силу в Крыму 53 53 Имеется в виду Крымская война 1853-1856 гг., окончившаяся тяжелым поражением Российской империи по Парижскому трактату. . А ведь не так много лет прошло! Сколько храбрецов сложили там свои головы! Готовы ли мы встретить такую силищу здесь, в далеком и полупустынном нашем Семиречье?

– Упаси Боже, Герасим Алексеевич! – истово перекрестился Шайтанов. – Но как же так? Англичане за Памиром, а мы туточки.

– Тем англичане и берут. Пока они за Памиром, а мы за магометанскими ханствами. Они будут травить сии несметные и храбрые орды против нас, пока сами не достигнут наших пределов, поглотив всю Азию, своих недавних союзников и подельников.

– Нельзя этого допустить! Надобно зараз писать донесение Густаву Христиановичу 54 54 Густав Христианович Гасфорд. В описываемое время – генерал-губернатор Западной Сибири, в которую входил Алатавский округ. ! Надобно довести в Петербург!

– Не торопись, мой друг. Как я уже говорил, сведения мои не крепкие, хоть лично я не вижу оснований для сомнений. Но генерал-губернатор может засомневаться в источниках при полном своем праве.

– Что же делать? – спросил Шайтанов.

– Встречать хана. Или его сераскера, кто бы там ни был. Сейчас это первая наша задача. Мы должны отстоять Семиречье, пусть ценою жизней, Митрий Аванесович. Подкрепления нам ждать не приходится. Придется пока растягивать силы, рассчитывать на свою стойкость… и на поддержку киргизов.

– Буде киргизы встали б с нами вкупе, следуя присяге, дык мы бы отбросили хана без дюжего усилия. Три-четыре тысячи сабель кочевников нам бы пособили, а, Герасим Алексеич?

– Это верно. Но, я все же рассчитываю на киргизов и поверь мне, Митрий Аванесович! Они будут с нами, когда возникнет нужда. А пока: на Бога надейся, да сам не плошай!

Напомнив Шайтанову о необходимости усилить разъезды и кордоны вокруг Верного, Герасим Алексеевич простился со своим другом и принялся составлять очередное донесение генерал-губернатору в Омск.

Трактир крещенного еврея Наума Сибиряка славился на весь Верный. Располагался он в живописном месте к югу от Татарской слободы выше по течению речушки Алматинки на подошве горного гребня. Это был большой двухэтажный прямоугольный дом, построенный из кирпича, оштукатуренный и окрашенный в белый цвет. Дом не был высоким, так как первый этаж наполовину уходил под землю, но все же имел такие же большие окна, как и на втором этаже, так что находящиеся там люди могли наблюдать в них землю до уровня глаз и ноги прохожих, либо колеса проезжих повозок. Снаружи окна были украшены резными дубовыми ставнями с затейливыми узорами, напоминающими казахские орнаменты. Покрашенные в бордовый цвет на белом фоне стен, они смотрелись весьма нарядно, а с учетом большой величины и количества их, через один аршин, дом выглядел богато. Как и многие верненские дома, он имел четырехскатную крышу. На первом, полуподвальном этаже и располагался знаменитый трактир, горница же на втором этаже служила жилищем Наума и его семьи.

Сам Наум считал свою судьбу и историю прямой, как стрела, заурядной и понятной, за исключением первых десяти лет своей жизни, которые оставались темным пятном. Дело было в том, что вследствие крайней нищеты, в годину неурожая, его беременная мать, отягощенная еще двоими малолетними детьми, христарадничала неподалеку от места расположения сибирского полка, который в скором времени отправляли в земли Средней Орды. Будучи в крайней нужде, женщина предлагала выкупить у нее младшего сына за куль муки, дабы она могла какое-то время прокормить себя и остальных детей. Младшего ребенка никто не хотел брать, но наконец, ротный хлебопек сжалился над женщиной и выкупил у нее старшего Наума за полтора куля муки, с намерением сделать из него помощника. Так, десятилетним сиротой Наум оказался в сибирских линейных войсках, где занимался обслугой, раздачей и позже состоял в помощниках у полкового кашевара, пока не достиг возраста для поступления на действительную службу.

В армии, когда Наум служил во вспомогательных отрядах при полковой кухне, при помощи своего опекуна – хлебопека, он научился чтению и письму, счету, мену и ведению учета. Оказался он парнем ловким и голодным до знаний. Во время дальнейшей службы в солдатах, помимо постоянных коммерческих делишек внутри полка, Наум посвящал свободные часы чтению.

Спустя двадцать восемь лет он закончил службу в чине ефрейтора в городе Семипалатинск, что в Западносибирском генерал-губернаторстве, на землях Среднего жуза казахов, близ китайских границ. Еще в годы службы Наум женился на русской переселенке Марии и вместе с ней, погрузив все нажитое добро, а его оказалось немало, поехал во вновь основанное Заилийское укрепление Верное. Кроме жены и капитальца, Наум успел обзавестись множеством интересных связей среди казахов, сартов, уйгуров, татар и, конечно, среди русских военных и немногочисленных еврейских мещан. Далее, по его незамысловатым рассказам, он построил дом, напоминавший землянку на отшибе Верного, который впоследствии оброс вширь и ввысь, сделался из деревянного кирпичным, из жилого в полужилой-полукоммерческий.