Сергей Баранов - На южных рубежах

– Вы совершенно правы, Михаил Антонович, – отозвался майор Экеблад, – двух тысяч штыков и сабель в одном месте нам не собрать, если его высокоблагородие, не пожелает оставлять укрепления и казачьи пикеты. А диспозиция такова: самым дальним укреплением от Верного и, respectivement 61 61 Соответственно (фр.) , самым ближним к хокандским владениям, является Кастек, далее следуют пикет в Узун-Агаче, через двадцать верст Каскеленский пикет, и еще через тридцать – сам Верный. Evidemment, à mon avis 62 62 Очевидно, на мой взгляд (фр.) , главной целью хана это именно Верный, ибо здесь расположен арсенал с изрядным количеством оружия и боеприпасов. Пикеты и укрепления же, представляют для хана лишь незначительную преграду, которые, уверен, он желал бы сровнять с землей. С Верным дело другое. Бьюсь об заклад он сожжет его, либо займет, с дальнейшими видами на Копал или Илийск…

– Либо побежит отсюда, аки поганый пес! – веско вставил штабс-капитан Обух из-за соседнего столика, на что майор лишь фыркнул.

Неподалеку столбом застыла Мария, прижав тряпку к самому рту. Вроченский заметил ее нелепую позу и поспешил добавить:

– Конечно, майор преувеличивает!

Но это не успокоило Марию, и она поспешила убежать вон из помещения, верно, рассказать мужу об услышанном.

– Полно вам, Экеблад! Напугали барышню! И так от всяких глупых слухов некуда деваться, так еще и вы сеете панику! – полушутя сказал Вроченский.

– Grands dieux, non 63 63 Великий Боже, нет! (фр.) ! Его высокоблагородие вчера распорядился выдать мужикам оружие. И без моих замечаний ясно, что ситуация критическая, – возразил Экеблад.

– Одно дело вооружаться, другое слышать от офицеров о сожжении Верного или о поганом бегстве, как изволил выразиться штабс-капитан, – Вроченский недобро посмотрел на Обуха, но тот предпочел углубиться в свою партию, заранее признавая себя побежденным в споре, но не желая быть побежденным в шахматы.

Трактир был уже полон, когда шумно и весело в него вкатились есаулы Бутаков и Усов. Вслед за ними вошел юный поручик Соболев. Есаулы попытались изобразить великосветские манеры, сняли папахи и в пояс поклонились столику Экеблада и Вроченского, после чего расхохотались и обняли с двух сторон Соболева. Весельчаки огляделись и приметив отсутствие грозной Марии решили покуражиться.

– Эй, кабатчик! Выходи!

– Ставь столик храбрым казакам! А то в твоей корчме некуда зад пристроить утомившимся воинам!

– Господа, прошу… – пытался их угомонить Соболев, юноша скромный и высоконравственный.

В зал вошла Мария с шестью штофами пива в каждой руке. Само ее появление, ровно, как и сила, требуемая для удержания такого большого количества тяжестей в руках, произвело сильное успокаивающее впечатление на есаулов. Они немедля присмирели.

– Вот, Марьюшка! Господа сотники кричали-кричали, да никак тебя дозваться не смогли! Требовали стол, буянили! – сдал есаулов Обух.

Мария расставила кружки по столам и премило улыбнулась штабс-капитану. На Бутакова же с Усовым бросила взгляд испепеляющий.

– Ась? Буянили?

– Боже упаси, Марьюшка! Это мы так, шутейно! – в один голос произнесли есаулы с видом блаженных. Папахи они теперь держали двумя руками у животов, почтительно, как школяры перед строгим учителем.

– Я вам пошучу! Ух, плуты! Тута хан с ордой, а тама банды киргизов! А они звонить изволют! – ворчала Мария, но одновременно с этим, нашла тяжелый двухместный столик в задней комнате и самолично понесла его в зал. Есаулы бросились ей помогать, но она отогнала их. – Им бы только балагурить, да на девок пялиться! А выселки кто будет охранять? Ой беда, беда! Ежели бы мой Наумушка помоложе был! Он бы уже на коне сидел, да в поле с шашкой басурман бил! Кто теперь нас стариков защитит!

– Охолони Машка, не наговаривай! Какие ж вы старики? Тебе вон, ишшо рожать потребно. Вся румяна да красива, ой-ой, аки красно яблочко! Любо поглядеть! – оправдывался Бутаков и смачно поцеловал кончики пальцев, отчего и был незамедлительно прощен несколько зардевшейся хозяйкой.

Вообще, они с Усовым были любимчиками Марии. Хоть она и бранила их непрерывно, но всегда накладывала им лишние доли еды, втайне от строгого Наума. А бывало даже помогала тащить одного из упившихся приятелей до дома.

– А удаль базыги твоего нам ведома, хозяюшка. Хотя ты брешешь малость – на коне он не мастак, а токмо пеший воин он развязный! Кубыть мне Ерофеев-то дедко баил, за шкаликом беленькой, как они с Наумом под Ак-Мечеть ходили в отряде полковника Бамберга, али Блумберга 64 64 Бларамберг, Иван Федорович. В 1852 году с рекогносцировочным отрядом штурмовал кокандскую крепость Ак-Мечеть, однако, овладеть цитаделью не удалось. . Воевали, значит, тамошнего бека… – говорил тем временем Усов, также желавший угодить хозяйке. Но, ему это менее удалось, чем Бутакову.

– Ох пустозвон, ох горюшко! – продолжала причитать Мария и бухнула столик возле других, офицерских. – А ну, садитесь! Сейчас я вам закуску принесу, а вы мне расскажете, что там на кордонах делается! Садись, красик, садись, – обратилась она к Соболеву, имевшему внешность ангельскую, с чистой кожей и золотистыми волосами он белым пятном выделялся между матерыми вояками-есаулами с медно-коричневыми загоревшими на горных высотах лицами.

Мария удалилась в стрепную, а в трактире продолжался гвалт, за каждым столом велись свои беседы, но, ближе к офицерским столам люди старались прислушиваться к их разговорам, так как всех интересовали происходящие на форпостах события. Есаулы подтрунивали над молодым Соболевым, Экеблад с Вроченским обменивались короткими репликами и были увлечены выпивкой и картами, артиллеристы Обух с Шороховым возвышались над шахматной доской и, казалось, ничего их больше не интересует.

В зал вошла Мария и объявила о крайней степени готовности плова, так что посетители стали готовиться к трапезе, а пока, трактирщица подошла к есаулам.

– А ну, шельмы, рассказывайте! Чего там происходит в окрестностях? Нынче Наум ходил в крепость и ему выдали ружье с патронами. Было велено завтра явиться на плац, говорит, все старичье будет собираться.

– Верно, Марьюшка. Его высокоблагородие велел престарелых казачков и мужичье вооружать. Ополчение. Экую сцену я ноне наблюдал! Стоят, глякась! Воинство небесное! Один на костылях, другой вовсе без ноги, третий согнутый пополам да с тростью. Ей-ей седина в бороду, бес в ребро! – стал рассказывать Усов.

– Так все плохо, батюшки? – воскликнула Мария. – Стало быть, скоро выступаете? А нас на стариков оставляете?

– Старики то старики, кто кривой, кто вовсе блаженный. Да, только сии старики – воины, как и муженек твой, Марьюшка. У них боевого опыту, как у всех нас вместе взятых. Заржавели сабельки, затупились пики, да, думается, силушки да смекалки у сих престарелых богатырей найдется. Оборонят вас… Ежели нас в степи на вечный сон положат. – Сказал Бутаков.