Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Как «команда» по преобразованию «Первозакония» в христианство, так и само христианство получилось наспех скроенным, без «глубокой проработки вопроса», как нынче говорят. Рассмотрим только один пример подробнее, о котором я уже упомянул – Пасхалия. Зачем она понадобилась в условиях острой нехватки бумаги, излагать которую на камешках «себе дороже». Дело тут вот в чем. Язычество, не мудрствуя лукаво, например, то же празднование «лучезарного юноши–бога» по словам Фрейда, а именно Митры, назначило на весеннее равноденствие, которое видно на небе: день равен ночи, но начинает с этого дня увеличиваться в своей продолжительности. Евреи последовали примеру язычников и назначили еврейскую пасху на этот же день. Достаточно было посмотреть на небо и можно начинать празднование, никаких календарей не нужно. «Конструкторы» христианства, более озабоченные тем, чтобы еврейская и христианская пасхи не были в один день, чем выбором самого дня для христианской пасхи, назначили этой пасхе не фактическое равноденствие, а конкретную дату того года, в котором создавали христианство, на неделю позже иудейской. Они, будучи дураками, думали, что это будет проще. Чем измерять долготу дня и ночи накануне, лучше заглянуть в календарь. Их извиняет, конечно, что они не знали о тренде чисел календаря, о високосном годе, но надо было подумать об этом, они просто обязаны были все предусмотреть, если собрались дело делать без брака. Из–за этого их головотяпства вскоре заметили, что с каждым годом жестко календарно закрепленная православная пасха начала приближаться к иудейской, жестко закрепленной природой. Пришлось даже менять календарь с юлианского на григорианский, прибавлять 5 дней с одним и тем же числом. Календарь меняли тоже дураки, иначе бы они придумали что–нибудь получше григорианского календаря, который не решал проблемы кардинально, а только отсрочивал ее решение. Навыдумывали невероятной сложности Пасхалию, которую рассчитать может только очень грамотный человек, а православный люд спрашивает друг друга на улице, когда нынче у нас пасха, в какой день календаря разговляться можно и выпивать?

Или взять тот же праздник Ивана Купалы, раньше бывший Праздником инцеста или промискуитета вернее, когда можно было немного позволить себе языческие сексуальные вольности. Его же ждут, не дождутся. А тут раз и назначили на этот день крещение народа, Ивана Крестителя, который Иисуса крестил. И произошла путаница: то ли водой обливаться по новому празднику, то ли совсем раздеваться и веселиться в таком «непотребном» для христианина виде? Иерархи с ног сбились, объясняя разницу, но народ их до сих пор не может понять. Одни атеисты празднуют оба праздника сразу, сперва обольются, а потом разденутся. Или насчет того, кто был папа Иисуса? Очень большие подозрения есть и вполне обоснованные в Коране, что Свяой дух тут ни при чем, а папой был родной братец Мариам, у меня об этом уже написано. Да и самого Святого духа взяли от Праздника Кибеллы, когда в языческих храмах, а потом и в христианских, такие оргии устраивали, дух захватывает. А куда из католических храмов каменные фаллосы дели, зачем портрет Джованны, женщины–папы убрали? Это же было очень хорошее напоминание о матриархате? Ну, и пусть бы висела, напоминала, может быть, мужики бы умнее были, сговорчивее с женщинами, менее заносчивыми. Да на такую тему вопиющих противоречий внутри христианства специальную книгу можно написать, скучной не покажется. А вот то, что христианство в большой спешке разрабатывали, показывает все это.

Или другой пример. В самом начале христианства очень уж большой вес имели диаконисы, дьяконы женского пола. Куда их дели из истории христианства? А, главное, зачем? Притом диаконесы были, как правило, незамужние, в основном вдовы. Не напоминает ли это о матриархате, который сперва примазался к христианству, а потом был выжжен из него кострами для ведьм? Нет, чтобы рассказать об этом и попытаться объяснить, приказано просто забыть об этом раз и навсегда, так как нормальной логикой этого всего не объяснить.

Теперь надо бы сказать о спешке, куда спешить–то было, впереди ведь вечность, успели бы. Дело в том, что народ эллинский стоял нараскоряку, одна нога в матриархате, другая в патриархате. Долго так не простоишь. Иудеи не собирались делиться с эллинами своим Второзаконием, тогда бы некого было эксплуатировать, все бы стали страшно эгоистичными. Вот поэтому и спешили. А также потому, что сами эллины жили в страшно специфических условиях: половина их мужиков все время была в командировках, то в Трабзоне–Трапезунде, то на Южном берегу Крыма, то на исторической псевдородине евреев. Что творили в это время с их супружеской честью оставшиеся дома жены, это надо читать Эсхила, Софокла и Еврипида во главе с Гомером, в общем, плохо вели себя, прикрываясь матриархатом. Поэтому на мужественных лицах эллинов ясно читалось страдание. Надо было срочно им помочь сбросить иго матриархата, не без выгоды для себя. Думаю, разрешение на постройку маленького городка на Босфоре, без сверхлимитных тройных стен, конечно, евреи получили от эллинов в обмен на слегка недопеченное христианство. Надо признать и то, что наиболее расторопные эллины мужского пола, проявившие себя в агитационной работе, получили статус иудеев, с неотъемлемым правом почитания бога Яхве по второй редакции каменных скрижалей, Второзаконию, что, безусловно, уравнивало их в правах с самими пришельцами. Спешить надо было и потому, что закоренелые иудеи надеялись на то, что греки, утвердившись немного в христианстве, развезут его по всему тогдашнему миру вместе со своими товарами. Только поэтому, я считаю, христианство не довели немного до ума, не опробовали его на двух–трех регионах, как коммунисты свои новые идеи, перед тем как их всех сняли с работы, а сразу запустили его в полный оборот. Жалеть иудеям было нечего, они сразу открестились от авторства христианства. Жалели о поспешности уже сами христиане, доверчивые мои.

Сейчас я приведу один пример, как «евреи в маске» внедряли христианство, чтобы доказать их прямое в этом участие, а потом снова и подробнее сформулирую задачи христианства, вообще «больших религий». Для этого я воспользуюсь книгой француза Джозефа Эрнеста Ренана (1823–92), историка христианства, иностранного члена Петербургской Академии наук (1860), репринтное издание которой осуществлено в 1991 году издательством «ТЕРРА» – «TERRA». Называется эта книга «Марк Аврелий и конец античного мира». Цитата из главы 5 «Возрастающее величие римской церкви. – Псевдоклиментины.» (стр. 46–47): «Греческий язык там (в Риме) был в употреблении едва ли не более чем латинский, и ничего не позволяло предугадывать великий восточный раскол (православие). Церковь пользовалась исключительно греческим языком; литургия, проповедь, пропаганда совершались по–гречески. Аникита (папа) руководил церковью полновластно. В числе азиатцев, посетивших Рим при Аниките (не позднее 180 года новой эры, смерти Марка Аврелия), должно помнить крещеного еврея, по имени Иосифа или Гегезиппа, родом, без сомнения, из Палестины. Он получил тщательное раввинское образование, знал еврейский и сирийский язык и обладал большими сведениями в неписаных преданиях евреев. Но в критике он был слаб. Как большинство обращенных евреев, он пользовался еврейским евангелием(выделено мной). Его рвение к чистоте веры побудило его к дальним путешествиям и к деятельности как бы апостольской. Он странствовал от одной церкви к другой, сообщался с епископами, знакомясь с их вероучением и преемственностью пастырей, связывавших их с апостолами. Догматическое согласие, найденное им в среде епископов, глубоко его порадовало. Все эти маленькие церкви, расположенные по берегам восточной части Средиземного моря, развивались в совершенном согласии. В особенности в Коринфе Гегезипп был чрезвычайно утешен своими беседами с епископом Примом и прихожанами, которых он нашел проникнутыми духом самого чистого правоверия. Оттуда он направился морем в Рим, вступил в сношения с Аникитой и тщательно отметил, в каком состоянии содержалось предание (Священное писание – это сама Библия, а Священное предание – книги, стоящие вслед за Библией, написанные позднее, из изустных преданий апостолов, а затем и римских пап). Гегезипп, хотя и жидовствующий и даже евионит, полюбил эти павловы церкви, и с его стороны это тем более похвально, что его тонкий ум был склонен везде усматривать ереси. «В каждом ряде епископов, — говорит он, — по всем городам, все совершается так, как предписано Законом, пророками и Господом». Он поселился в Риме как Юстин и прожил там более двадцати лет, весьма уважаемый всеми, несмотря на то, что его восточное христианство и странность его ума должны были удивлять».