Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Мало того, геронтократия, только–только становящаяся на ноги, была очень последовательна, чтобы не «спугнуть» своих сограждан. Так как операция по удалению крайней плоти в антисанитарных условиях часто вызывала воспаления, к этим болезненным явлениям начали приучать с раннего детства. Проводя «операцию» на брюхе взрослого мужика на глазах у детей, призывали их последовать его примеру, внушая: этого не бояться надо, а надо гордиться этим, как и было чуть выше изложено. Втертая охра в рану, исключала «осечки». Мальчикам говорили в самую жару: «Хочешь дождичка? Терпи». Это же «железное» обоснование, абсолютно детерминированное. «Крыть» нечем мальчикам. А потом, когда подрастут, они с радостью отдадут свою крайнюю плоть для будущего «вызова дождя», совсем не зная уже, что причина–то совсем другая. Эта изумительно последовательная причинно–следственная связь – лучше, чем совсем не очевидные догмы религий, построенных путано, невразумительно, причем с окриком: верь в эту дурь, иначе…!

Оскопление, перешедшее с улучшением нравов в обрезание, я думаю, было у всех народов, о чем говорит и мой пример из истории русского языкознания. Но сохранилось только у тех народов, у которых его «побочный» гигиенический эффект вписался в жаркий климат. Сегодня обрезание существует почти только у тех народов, независимо от их принадлежности к мусульманству, где – жарко. И Австралия – тому подтверждение, ибо аборигены тамошние пока – не мусульмане. Иудеи, живущие в холодных странах, обрезаются, евреи же – не каждый является иудеем. К этому же феномену относится и то, что в жарком климате, несмотря на нехватку воды, в туалет, простите, ходят не с рулончиком мягкой бумаги, а с кувшинчиком воды. Предотвращает как бы детскую потничку, особенно у тех, кто много ездит верхом на лошади. И, тоже независимо от мусульманства.

На этой основе продолжу свою «реконструкцию». Нам нужно проследить, во–первых, отделение от стада орды женщин–амазонок и, во–вторых, разделение остатка этого людского стада на псевдосемьи по числу женщин, в каждой – одна. У скученных народов мы к такому выводу пришли именно благодаря тому, что они скучились на малой территории, где стало не хватать пропитания и мужчинам приходилось не столько добывать, сколько завоевывать это скудное пропитание у других, или защищать его от других. Это не сближало народы, а отгораживало друг от друга, заставляло считать врагами. Нехватка женщин еще более озлобляла мужчин. Свою злобу они направляли и в сторону женщин. В такой ситуации отделение амазонок, не обремененных детьми и беременностями женщин, представляется вполне реальным. Относительно «безбедная» жизнь австралийцев, а это я считаю строго доказанным выше, могла не принудить не обремененных женщин к столь кардинальному решению. Ведь не могли же они не думать о дальнейшем. У скученных народов женщины в их положении не раздумывали над этой проблемой, им просто надо было вырваться, попросту сохранить свою жизнь. У австралийских женщин так остро вопрос не стоял, поэтому они могли взвешенно обдумать последствия своих решений. Короче, они не ушли, не образовали «движение амазонок», поэтому и не возникло самого матриархата, на преодоление которого у всех других скученных народов ушло столько сил, жизней и средств, в том числе и на создание «мужских» религий. Ибо они и были созданы для борьбы с матриархатом, для восстановления своего «реноме», причем в спешке было натворено столько ошибок, которые и сегодня уже нельзя исправить. Австралийцы же употребили эти силы на более рациональные вещи.

Поэтому, австралийское «стадо» было в состоянии простого дефицита женщин, а не катастрофического, и распадаться ему, таким образом, как у скученных народов не было причин. Вспомним и их благожелательность друг к другу, которую, я обосновывал выше.

Мог ли в таких условиях произойти общественный договор? Если вспомнить, с какой скрупулезной обоснованностью устанавливались их табу и магия, касающиеся инициации и использования «вещественных» последствий ее, то трудно не согласиться, что все это можно было осуществить только при общественной поддержке нововведений.

Геронтократия – залог и предпосылка общественного договора. Сама геронтократия могла возникнуть при наличии стариков, а для наличия стариков нужно хорошее питание, позволяющее дожить до того времени, когда пропадает жажда женщин, но физические силы для самой жизни еще есть. Ибо главный признак старика не седая борода, а утраченное либидо, при отсутствии которого он все еще находится в хорошей физической форме. Для доказательства этого я отправляю вас посмотреть на кавказских отцов наций или среднеазиатских аксакалов.

При отсутствии либидо человек начинает быть справедливым в женском вопросе. Он судит не заинтересованно, отстраненно, почти как конституционный суд, да еще в хорошей стране. Но и к нему соответствующее отношение «подсудимых», они ведь тоже понимают, что старику незачем кривить душой. Это ведь не «молодой да ранний вождь», который у себя в «кабинете» пытается «склонить» хорошенькую «секретаршу».

Если меня спросят, почему я не говорил об этом раньше, когда рассматривал орду в «старом свете», я скажу, что там и стариков не было, утративших либидо, но не утративших разума и самой жизни, питание не то, «на мясное – табу». Конечно, несколько стариков такого типа имелось, но все они получили собственные имена наподобие Диогена из бочки или Пимена из Печерской лавры и стали весьма знамениты. И если вы не поверите и здесь, я сошлюсь на кочевников–казахов, разумеется, до эры Назарбаева, у которых тоже совет стариков еще «вчера» – огромная сила, а уважение к могилам–мавзолеям, даже и «сегодня», намного большее, чем к своим жилым юртам. Заметьте, я могу и продолжить приводить примеры.

Заглядывая чуть вперед, но «попав в строку», добавлю, чтобы не возвращаться: у казахов – строгие порядки в отношении молодых девушек, хотя Фрэзер их и не упомянул, перечисляя народы, у которых «заточают девушек в период полового созревания». Кстати о «вредности» мясной пищи. Это произошло тогда, когда геронтологи и диетологи отпочковались от простых врачей, а «окна» в телевизоре им начали давать раздельно, с разницей до недели. Из–за этого они разругались, а результаты ругани своей перенесли на нас. Диетологи начали говорить, что питаться надо одной травой как в Северной Корее, там витаминов много. А геронтологи им в отместку начали показывать нам кавказских горных чабанов в столетнем возрасте, никогда никакой травы, кроме укропа, не евшие и дожившие до своего возраста исключительно на мясе. А если зрительница какая–нибудь очень дотошная и смотревшая все передачи подряд удивлялась, ей через эфир объясняли, что все витамины есть и в сырой печенке травоядных животных, а животные–хищники получают витамины тоже из сырой печенки. Как видите, правда, что «когда паны дерутся, у холопов чубы трещат». Я, правда, не стану оспаривать, что если постившегося на траве корейца, накормить вдруг досыта мясом, у него не заболит живот.