Нина Молева - Москва гоголевская

Земель у семьи никто не отобрал. Романовы не искали ссор с московским дворянством, да и кто бы их стал считать – боярские измены Смутного времени? Предателям от Михаила Федоровича выпало больше наград, чем возглавлявшему народное ополчение Дмитрию Пожарскому.

Молчановские земли неподалеку от Абрамкова – Абрамцева, и если один из Молчановых решает присоединить к ним это сельцо – с 1790 года оно продавалось, – то не сыграли ли здесь своей роли абрамцевский барский дом и террасный сад, напоминавшие о былом привольном житье у Никитских ворот?

Ставший владельцем Абрамцева прямой потомок Семена Евтропиевича – Петр Молчанов оказался литератором, да еще из тех, кто вызывает неудовольствие властей. Почти подростком он начинает сотрудничать в последнем журнале Н. И. Новикова «Покоящийся трудолюбец». Не притупившаяся, несмотря ни на какие царственные окрики, острота сатиры предрешила журнальную и всю издательскую деятельность просветителя. Над Новиковым сгущаются тучи. Вскоре он оказывается в заключении. Екатерина считала издателя худшим врагом и бунтовщиком, чем А. Н. Радищев. С закрытием новиковского журнала Петр Молчанов пробует свои силы в переводах и оригинальных сочинениях, которые печатаются в «Зеркале света». Издание Ипполита Богдановича и Федора Туманского, создавшего себе известность публикацией исторических материалов о Петре I, носило куда более спокойный характер. Появится имя Молчанова и в сборнике «Распускающийся цветок», составленном из трудов воспитанников Благородного пансиона при Московском университете. И все же едва ли не самыми примечательными стали молчановские переводы повести «Венецианский арап» и поэмы «Неистовый Роланд» Ариосто. Эти переводы открыли для русского читателя конца 80-х – начала 90-х годов XVIII века великие произведения мировой литературы.

Литературные увлечения Молчанова привлекут к нему внимание будущего Александра I в просвещенной екатерининский век. Зато, став статс-секретарем нового императора, он расчетливо отойдет и от литературы, и тем более от «сомнительных» знакомств своей юности – непременное условие остаться рядом с откровенно отбрасывающим все либеральные декорации «венценосцем». Но как бы там ни было в дальнейшем, Молчанову обязана первоначальным своим рождением литературная традиция Абрамцева, повидавшего в своих стенах не одного литератора рубежа XVIII-XIX столетий.

Молчановых в Москве конца XVIII века немало. Гвардии поручик Степан – на Арбате, «от армии полковник и государственной Ревизион-коллегии член» Иван Андреевич – на «Большой Стоженской», надворный советник и герольдмейстер Алексей Григорьевич – в Староконюшенной, вдова надворного советника Марья – в Новослободской. Тем не менее дом у Никитских ворот перешел в чужие руки. Сын Семена Евтропиевича, надворный советник и прокурор, жил в соседнем Гнездниковском переулке. Среди новых хозяев былого молчановского дома сменяют друг друга корнет Славин, Милославский, наконец, Я. И. Лобанов-Ростовский, чье имя надолго сохранится за домовладением.

Яков Иванович Лобанов-Ростовский – это Тильзит, Тильзитский мирный договор, заключенный в 1807 году правительством России. Ему поручает Александр I организацию своей встречи с Наполеоном, того знаменитого часового разговора на плоту, который вели без свидетелей два императора и в котором возник проект брачного союза между их домами. Наполеон имел в виду женитьбу на одной из сестер Александра – идея, охотно принятая предполагаемой невестой и категорически отвергнутая ее матерью. Любой претендент был хорош, с точки зрения вдовы Павла I, лишь бы не корсиканский разбойник, вчерашний консул первой в Европе республики.

Тильзит очень по-разному оценивался в России, у многих вызывая возмущение уступками, сделанными Франции; но имя Лобанова было у всех на устах. Что значили по сравнению с этой его ролью все остальные службы князя: должность генерал-губернатора Малороссии, члена Государственного совета, высший придворный чин обер-камергера. «Князь Яков Иванович Лобанов, – пишет одна из современниц в январе 1814 года, – вчера только приехавший из провинции, был просто изумлен; он ожидал увидеть Москву в развалинах. Меня весь вечер смешила его удивительная фигура». Автор письма связана с окружением А. С. Грибоедова. Имя комедиографа не могло не возникнуть и в связи с лобановской семьей.

Благородный пансион при Московском университете – среди его 215 студентов 25 будущих декабристов и немало людей, близких к ним. Это колыбель П. Я. Чаадаева, Грибоедова, но и занимавшихся одновременно с ними сыновей Лобанова-Ростовского Алексея и Александра. Оба они хорошо знакомы с Грибоедовым, и можно предположить, что будущему комедиографу доводилось бывать в лобановском доме. Кстати, мимо него Грибоедов проезжал ежедневно по пути из Новинского на угол Тверской и Газетного переулка, где на месте нынешнего Центрального телеграфа стояло здание пансиона.

К тому же Александра Лобанова-Ростовского с ранних лет отличали любовь к истории и серьезные занятия ею. Со временем он станет известным специалистом по эпохе Марии Стюарт, первым ученым, опубликовавшим и прокомментировавшим многие связанные с нею документы. В 1839 году письма королевы были изданы им в Париже, в 1844-1845 годах семитомное собрание писем, указов и воспоминаний А. Я. Лобанов-Ростовский выпустил в Лондоне. Начало этому собирательству было положено еще в доме у Никитских ворот.

Лобановский дом был причастен к событиям начала наполеоновских войн, он оказывается причастным и к их окончанию – к Парижскому мирному договору и Венскому конгрессу. В 1821 году он переходит от окончательно перебравшихся в Петербург Лобановых-Ростовских к выдающемуся русскому историку Л. Н. Бантыш-Каменскому.

Один год в жизни Бантыш-Каменского – всего лишь, казалось бы, эпизод, и тем не менее заслуживающий своей мемориальной доски. Внук Антиоха Кантемира, сын известного историка, Дмитрий Николаевич воспитывался в доме одного из образованнейших людей своего времени А. Г. Теплова. Французский, немецкий, английский, итальянский языки и латынь, которыми он владеет так легко, что за неделю может перевести несколько глав большого романа. Превосходный русский литературный язык и унаследованное от ведавшего Архивом Министерства иностранных дел отца умение и желание работать с историческими документами. Все эти качества позволяют Дмитрию Николаевичу в 25 лет стать автором фундаментального труда «Деяния знаменитых полководцев и министров, служивших в царствование Петра I». Но история еще не станет тогда его основным занятием.

Незаурядные дипломатические способности определяют то, что Д. Н. Бантыш-Каменский направляется в 1814 году в Париж с ратификацией мирного договора и участвует в Венском конгрессе. С 1816 года он работает на Украине в качестве начальника канцелярии генерал-губернатора Малороссии Н. Г. Репнина. Здесь он получает возможность поднять огромные архивные материалы. К тому же времени относится участие историка в судьбе открытого им крепостного актера М.С. Щепкина: во многом именно благодаря ему Щепкин был освобожден от крепостной зависимости. В 1821 году Д. Н. Бантыш-Каменский возвращается в Москву в надежде обосноваться в старой столице и заняться главным образом архивами. Живя в доме у Никитских ворот, он издает еще одну свою классическую работу – четырехтомную «Историю Малой России, от присоединения ее к Российскому государству до отмены гетманства» (М., 1822).