Анна Павловская - Русский мир. Часть 2

Стиль, образ жизни и мировосприятие смолянок не слишком менялись с годами. В начале ХХ в. Смольный продолжал жить своей «особенной, отгороженной от перемен жизнью, по правилам, завещанным его великой основательницей! Вот и носили смолянки в нынешнем веке допотопную одежду, форму, цвет и покрой которой навсегда установила Екатерина Великая… Естественно, что в глазах поколения, входившего в жизнь в начале ХХ века, питомицы и выпускницы Смольного, с их пелеринками, чопорностью и архаическими суждениями, воплощали далекие современности представления, устаревшие понятия и манеры – над ними чуть трунили, относились слегка иронически. Смолянки выглядели отжившими, отчужденными от широкого потока жизни нового делового века… То был сколок восемнадцатого, безнадежно чуждый современности» 170 170 Там же. С. 360. .

Такого рода консерватизм и отрыв от действительности института вызывал двойственную реакцию у общества. Многие восхищались чистотой и наивностью смолянок, другие смеялись над их экзальтированностью и оторванностью от жизни. В Петербурге ходила эпиграмма:

Иван Иваныч Бецкий

Человек немецкий,

Носил мундир шведский,

Воспитатель детский,

В двенадцать лет

Выпустил в свет

Шестьдесят кур,

Набитых дур.

А С. Н. Глинка, отвечая на насмешки, писал о первых выпускницах института: «С невинною душою, с просвещенными понятиями, обогащенные познаниями приятных изящных искусств юные россиянки вышли из колыбели своего воспитания и показались наивными и несмышлеными младенцами; и о Бецком разошлась молва, что он “выпустил сто кур, монастырских дурр”» 171 171 Глинка С. Н. Указ. соч. С. 47. .

У некоторых образ смолянки вызывал умиление. Е. А. Сабанеева передает воспоминания своей матери о княжне Екатерине Николаевне Оболенской, тоже из первых выпускниц института, которая, по рассказам, «была милая, добрейшая старушка… и оставалась до конца своих дней совершенной институткой. <���…> Вот что матушка про нее рассказывала: “Раз как-то стояла я у окна нашего московского дома со стороны сада. Был великолепный майский вечер, сирень в саду начинала цвести, аллея акаций по одной стороне сада, густая уже от свежих листьев, бросала от себя длинную тень, а на полянке, что против окон, яблони были в полном цвету. Луна взошла, ярко светила на небе и серебрила своим матовым отблеском эти цветущие деревья. Я залюбовалась и задумалась. Я была одна в комнате; вдруг кто-то тронул меня легонько за плечо. Я даже вздрогнула. Гляжу!.. стоит подле меня наша добрая старушечка, тетушка княжна Екатерина Николаевна.

Варенька, – говорит она, – отойди от окна, милый друг, не гляди на луну.

Отчего же, тетушка? Посмотрите, как хорош вечер!

Не годится, мой друг, девице глядеть на луну: подумают, что ты влюблена”» 172 172 Сабанеева Е. А. Указ. соч. С. 387. .

Такого рода логика, понятная только выпускницами института, ограждала их от живого окружающего мира. Над ней смеялись, она умиляла.

Но чаще всего образ жизни смолянок подвергался резкой критике. Так, выдающаяся женщина своего времени, дочь великого поэта, фрейлина при дворе сначала Николая I, а затем Александра II А. Ф. Тютчева крайне негативно оценивала образование в институте, в который были помещены ее сестры после приезда в Россию из Германии. В своих воспоминаниях она подчеркивала, что «образование, получаемое там, было вообще очень слабо, но особенно плохо было поставлено нравственное воспитание. <���…> О религии как об основе нравственной жизни и нравственного долга не было и речи. Весь дух, царивший в заведении, развивал в детях прежде всего тщеславие и светскость. Хорошенькие ученицы, те, которые лучше других умели танцевать и грациозно кланяться, умели причесываться со вкусом и искусно оттенять клюквенным соком бледность лица, всегда могли рассчитывать на расположение со стороны начальницы… Дети богатых и сановных родителей составляли особую аристократию в классах. Для них почти не существовало правил институтской дисциплины. Они могли безнаказанно пропускать уроки, по утрам долго спать, не обращая внимания на звон колокола, пренебрегать обедом, подаваемым в общей столовой (кстати сказать, отвратительным), и питаться лакомствами из соседней лавочки. Как с нравственной, так и с физической стороны весь режим был отвратительный» 173 173 Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М., 1990. С. 6. .

Сама Тютчева получила образование еще в Германии, в Мюнхенском институте и в Россию приехала уже в 18 лет. Встречающееся в ее записках сравнение немецкого и русского образования явно не в пользу последнего. Вся система женского воспитания в России не вызывала у нее сочувствия: «…это поверхностное и легкомысленное воспитание является одним из многих результатов чисто внешней и показной цивилизации, лоск которой русское правительство, начиная с Петра Великого, старается привить нашему обществу, совершенно не заботясь о том, чтобы оно проникалось подлинными и серьезными элементами культуры. Отсутствие воспитания нравственного и религиозного широко раскрыло двери пропаганде нигилистических доктрин, которые в настоящее время нигде так не распространены, как в казенных учебных заведениях» 174 174 Там же. С. 7. . Правда, надо отметить, что у Тютчевой были свои причины не любить Смольный – из-за отца, страстно влюбившегося в юную выпускницу Смольного, племянницу инспектрисы института Елену Денисьеву, ставшую его гражданской женой, и уже упомянутого любовного романа императора Александра II, жену которого Анна Федоровна почитала особо.

Действительно судьбы выпускниц Смольного института были разными. Некоторые из них вскоре после окончания удачно выходили замуж, создавали семью, то есть достигали высшей и наиболее желанной цели, другие становились фрейлинами императорского двора, что тоже чаще всего заканчивалось для них браком, те, кто победнее, устраивались воспитательницами и гувернантками в частных семьях – репутация института была высока и родители охотно допускали бывших смолянок к своим детям. Некоторых ждал горестный удел героини известного стихотворения Марины Цветаевой, рассказавшего

О том, как редкостным растением

Цвела в светлейшей из теплиц:

В великосветском заведении

Для благороднейших девиц.

Как белым личиком в передничек

Ныряла от словца «жених»;

И как перед самим Наследником

На выпуске читала стих,

И как чужих сирот-проказников

Водила в храм и на бульвар,

И как потом домой на праздники

Приехал первенец-гусар.

<���…> И как потом со свертком капельным —

Отцу ненадобным дитём! —

В царевом доме Воспитательном