А. Дзиковицкий - Казаки. Осознание себя. Казаки, Церковь и политика

Здесь необходимо добавить, что именно Гермоген добился высадки тяжелобольных казаков не на Лемносе, а в более комфортабельных Салониках.

Известно, что в июле 1920 года владыка Гермоген отказался служить панихиду по Николаю II. И тогда её провёл протопресвитер Георгий (Шавельский) – но уже по «гражданину Романову», а не по Государю. Доподлинно неизвестно, как Гермоген аргументировал свой отказ. Не исключён и такой вариант, что владыка в те дни уже готовился к тайному отбытию с Лемноса на Афон. Ибо почувствовал настоятельную потребность в молитвенном уединении.

А на Святом Афоне епископ Гермоген неожиданно появился в августе 1920 года. Он приплыл туда на вёсельной лодке – в нарушение наложенного греческими гражданскими властями запрета на посещение Афона иностранцами. Притом, что сама Афонская «монашеская республика» против зарубежных гостей не возражала…

Владыка Гермоген поселился в скиту Новая Фиваида Свято-Пантелеймоновского монастыря. Владыка установил тёплые личные отношения с настоятелями многих афонских обителей: Свято-Пантелеймоновского монастыря – архимандритом Мисаилом, Свято-Андреевского скита – архимандритом Митрофаном, Свято-Ильинского скита – архимандритом Иоанном, скита Новая Фиваида – иеросхимонахом Ионой, сербского монастыря Хиландар – архимандритом Митрофаном и болгарского монастыря Зограф – архимандритом Владимиром.

Часто Гермоген проводил службы в различных храмах Святой Горы. И неустанно размышлял над трагическими казачьими судьбами…

Между тем, в ноябре 1920 года из Крыма на кораблях Врангелевского флота эвакуировался в Константинополь основной состав ВВЦУ ЮВР во главе с митрополитом Антонием Храповицким. В декабре 1920 года ВВЦУ ЮВР было преобразовано во Временное высшее церковное управление за границей (ВВЦУЗ). В самом конце 1920 года из Константинополя в Королевство сербов, хорватов и словенцев (КСХС) был направлен секретарь ВВЦУЗ Е. И. Махароблидзе для переговоров о переезде российских иерархов и перенесении ВВЦУЗ в пределы КСХС. Махароблидзе встретился с проживавшим в банатском городе Бела-Црква архиепископом Евлогием Георгиевским (будущим сталинистом), в январе 1921 года они были приняты новым Сербским патриархом Димитрием Павловичем.

Патриарх Димитрий любезно предоставил в распоряжение митрополита Антония Храповицкого патриарший дворец в городе Сремские Карловцы – бывший центр упразднённой 12 ноября 1920 года Карловацкой патриархии. На заседании 19—21 апреля 1921 года ВВЦУЗ приняло окончательное решение о переезде в Сремские Карловцы. А в ноябре 1921 года в Сремские Карловцы прибыл с Афона епископ Гермоген – для участия в I Русском Всезаграничном Церковном Соборе, вошедшем в историю как Карловацкий Собор…

Из Сремских Карловцев владыка вернулся на Афон. И, как мне удалось установить, именно на Соборе епископу Гермогену удалось «навести мосты» с атаманом Петром Красновым. Который к тому времени проживал в Германии и уже вынашивал идею создания боевой организации «Братство русской правды».

На Афоне владыка в канун нового 1922 года (по старому стилю) составил «Архипастырское воззвание к донским казакам епископа Гермогена (Максимова)», которое затем распространялось в форме листовки в районах проживания донской диаспоры. В самом начале воззвания Гермоген упомянул опубликованное немногим ранее открытое письмо атамана Краснова:

«Донцы! Слышали ли вы голос вашего бывшего Атамана? Слышали ли вы этот боевой плач седого Казака, испытанного трудами боевой бури генерала Краснова? Читали ли вы открытое к вам письмо, горькими слезами и казачьей кровью написанное? Слышали и читали. И я, ваш архипастырь, слышал, а недавно и прочитал это письмо Донского Атамана.

Как оно правдиво изображает наше тягостное положение, вольные сыны Дона! Какой смелый и, однако, осуществимый рисует оно план нашего освобождения от тягостных оков рабства. И вот я, Гермоген, милостью Божьей епископ Донской Армии к вам обращаю Архипастырское слово моё. Христолюбивые Воины! Христом Богом прошу я вас, умоляю во всем последовать его совету, исполнить в точности все то, что указано вам в письме».

Данный план Краснова не был реализован. Сводился же он к тому, чтобы «войти в тесную неразрывную связь с Армией генерала Врангеля» (Краснов к тому времени начал переписку с Врангелем) и открыто, без прежних отсылок к Учредительному собранию, выдвинуть лозунг реставрации монархии.

В этом воззвании владыка Гермоген сделал упор на монархические чувства, которые тогда питали многие (П. Н. Краснов, многое сделавший для создания суверенного Донского Казачьего Государства, находясь в эмиграции, вынужден был призывать становиться под монархические знамёна). Владыка говорил: «Путь, указанный им для захваченной когтями сатаны дорогой Родины нашей, Великой и Славной России, а с ней и милого всем донцам отца нашего Батюшки Дона Тихого, единственно верный.

Только этим путём можно восстановить некогда великую и грозную, а ныне в прах поверженную Российскую Империю, укрепить в Ней Веру Православную и возвратить попранную власть Помазанников Божиих в руки законных, Богом венчанных Царей наших Православных.

Только этим путём вы можете возвратить себе прежнее вековое, Царями Русскими вам дарованное достояние ваше и стать полными хозяевами ваших станиц и хуторов, ваших степей и займищ «со всеми выгонами и угодиями»».

Здесь кстати будет вспомнить общий печальный контекст. К 1921 году Белое движение уже понесло огромные потери, почти вся территория Российской империи была порабощена большевиками. Погибли десятки легендарных вождей – Духонин, Караулов, Чернецов, Каледин, Бардиж, Назаров, Волошинов, Бирюков, Корнилов, Дроздовский, Марков, Мамантов, Колчак, Каппель, Калмыков… среди них были убеждённые республиканцы и убеждённые монархисты. 6 февраля 1921 года чекистская пуля настигла Оренбургского Войскового Атамана Александра Ильича Дутова, республиканца до мозга костей… В поисках потенциальных лидеров многие казачьи патриоты всё чаще вспоминали Михаила II. Долговременное отсутствие официальных подтверждений его казни (в отличие от расстрела Николая II) порождало слухи об иной, не столь трагичной, судьбе Михаила. Его доблестное имя вдохновляло на борьбу Белых подпольщиков Крыма (начало 1918 года) и Западной Сибири (начало 1921 года). В Восточной Сибири енисейский казак Иван Соловьёв назвал его именем свой Горно-партизанский отряд. И 21 мая 1921 года барон Унгерн-Штернберг издал приказ №15 «русским отрядам на территории Советской Сибири», которым объявил о начале похода на захваченную большевиками территорию. На своём знамени барон изобразил вензель Михаила II. А 29 мая 1921 года в Баварии начал работу Первый монархический съезд русских эмигрантов (который торжественно открыл будущий сталинист Евлогий Георгиевский) … Именно таким и был общий настрой на 1 января 1922 года.