Андрей Черепанов - Сибирская кровь

Не оказалось «неновокрещенных» Черепановых и среди имен одной тысячи двадцати жителей г. Якутска в обнаруженных в деле архивного фонда № 12 «Якутское областное управление (1805–1919)» 84сказках девятой ревизии, которая проводилась в городе в 1851 году [149] Полное название документа – «Перечневая ведомость, составленная Иркутской губернии в областном городе Якутске в ревизской комиссии из поданных в оную сказок по 20-е число января 1851 года о наличном числе душ в Якутском градском обществе, в настоящую девятую ревизию записанных в Иркутской губернии». . Согласно же одному из дел фонда № 166 «Якутская городская дума (1856–1917)», в десятую ревизию 1858 года в перечень городских мещан оказались включенными двое Черепановых – Николай Васильевич в возрасте двадцати одного года и его сестра Анна, семнадцати лет. Там же имеются отметки, что Николай причислен в Якутское мещанское общество по отдельному указу областного правления и в 1871 году умер, а его сестра в 1859 году вышла замуж. Из другого дела того же фонда я узнал, что Николай – незаконнорожденный сын мещанской дочери Акулины Васильевны Черепановой 85(стоит полагать, что его сестра Анна – тоже незаконнорожденная).

За недостатком времени мне не удалось заняться поиском архивных материалов о Черепановых, проживавших в Якутске в конце XIX века, да и вряд ли это продвинуло бы тему моего исследования. Но ведомости уже советской переписи, той, что проводилась в городе в 1931 году, я посмотрел (они подшиты в дела № 1139–1142 описи 1 к фонду № Р-70 «Статистическое управление ЯАССР»). Как оказалось, тогда в Якутске было всего три семьи Черепановых по четыре человека каждая [150] Это семьи во главе с Черепановыми в возрасте 35–38 лет, проживавшими в Техмастерской, в домах на улицах Полевой и Курашевской: соответственно плотника Андрея Лаврентьевича, работника «Ленгосфлота» Зиновия Петровича с братом Николаем и десятника «Ленгосремонта» с инициалами И.Т. и в трех других жилищах находились еще пенсионер-инвалид, женщина-пенсионерка и учащаяся. Все пятнадцать – русские. Вероятно, они или их предки перебрались в город незадолго до той переписи.

Но зато в начале XIX века жило совсем немало Черепановых «неинородного» происхождения в отдаленных от центра Якутии поселениях. В деле «Исповедных ведомостей и росписей различных церквей Якутской области» за 1826 год, содержащем без малого тысячу листов, я нашел среди шестидесяти двух крестьян Усть-Оленька [151] Усть-Оленек – село на реке Оленек, которая протекает чуть западнее Лены, перед самым ее впадением в море Лаптевых. Возникло рядом с основанным в 1633 г. Оленекским зимовьем – прежде административным центром той части Арктики. В нем в 1667–1670 гг. проходила служба известного землепроходца Семена Дежнева. – прихожан Жиганской Николаевской церкви – имена тридцати трех Черепановых 86. Один из них – Роман – староста местного крестьянского общества, и из аннотаций к делам фондов № 26 «Верхоянский окружной исправник (1822–1917)», № 52 «Усть-Оленское крестьянское общество» и № 190 «Жиганский нижний земский суд» видно, что такую должность Черепановы занимали там прежде, в конце XVIII – начале XIX века 87. Думаю, что они – потомки казачьего десятника, а позднее – посадского Гаврилы Черепанова и близкие родственники известных по изменениям после первой ревизии посадских Оленьей реки Василия, Егора, Ивана, Ильи и Михаила Черепановых.

А в прихожанах Олекминской Спасской церкви в 1826 году состояла вдова мещанка Агафия и ее двадцатипятилетняя дочь Акулина. Наверняка Акулина – дальний потомок также уже ставшего известным приказчика Олекминского острожка Терентия Ивановича Черепанова и мать рожденных вне брака Николая и Анны Васильевичей Черепановых. Тех, кто поселился в Якутске перед ревизией 1858 года.

В том же Олекминске или под ним жили и Черепановы коренной национальности. Так, в 1837 году Якутский окружной суд рассматривал дело об обиде, причиненной олекминским якутом Андреем Черепановым другому якуту – крестьянскому выборному Одинцову 88.

Понятно, что в архивном поиске следов «моих» Черепановых в период их жизни до второй ревизии мне пришлось сосредоточиться больше на упоминаниях о Федоре, нежели об Иване Черепанове с его очень широко распространенным в сибирской Руси именем. И исходил я из того, что в те стародавние времена для перемещения с одного места жительства на другое требовалось специальное разрешение (паспорт) местного общества, обычно предоставляемое в пределах того же региона. Значит, если Федор Черепанов родился не в Верхоленском остроге, доревизионный перечень посадских которого в архивах обнаружить не удалось, а переехал в него, то наверняка не далее, чем с территории Ленского заказа или Иркутского воеводства.

Среди иркутских, илимских и якутских Черепановых я нашел пять случаев упоминания Федоров, подходящих по возрастному «цензу» умершему в период между 1722 и 1744 годами в Верхоленске посадскому Федору Черепанову.

О крестьянине с таким именем и с той же фамилией из иркутских верхангарских деревень уже сказано, и нет никаких сомнений в том, что он и верхоленский посадский Федор – разные лица, ведь хоть и есть документы об их смерти в один период – между первой и второй ревизиями, но зато в разных сословиях и местах. Между тем совсем не исключено их кровное родство. Тем более не исключено родство Федора Черепанова из Верхоленского острога с жившим в ту же пору посадским Иваном Васильевичем Черепановым из г. Иркутска [152] Вероятность такого родства косвенно подтверждается, о чем рассказано в разделе «Иван Григорьевич и Вера Никитична» главы 9. . Будучи примерно одного возраста и находясь в соседних сибирских острогах, они могли даже совместно организовывать торговлю между ленскими и ангарскими поселениями, к примеру, зерном.

Долгое время наиболее подходящей кандидатурой на роль искомого Федора Черепанова мне казался персонаж, о котором говорится множество раз в архивных документах Илимска самого конца XVII века. Он – потомок атаманов казачьих: внук бывшего городничего Илимского острога Богдана Черепанова и сын бывшего приказчика Усть-Киренского острога Семена Черепанова. Того самого приказчика, чьи малолетние дети платили будто бы невозвращенный им долг и чьи имена я еще не назвал. А между тем, согласно «Перечневым росписям приходных и расходных книг в Илимской приказной избы денежной казны, хлебным запасам и вину» за 7204 (1696) год, у Семена было два сына – Федор, тринадцати лет, и Иван, пяти. По «Книге окладной Лимского волока и Лимского острога» за 7208 (1700) год им же соответственно семнадцать и десять лет 89. Значит, Федор рожден в 1683 году, а его брат Иван – в 1690 или 1691 году, то есть как раз тогда, когда появился на свет мой семижды прадед Иван Федорович Черепанов.